На острове Буяне

Потом женщина насильно сообщила ему, что ещё полчаса - и автобус остановится "для нужды!" Как раз перед самым выездом из Буянного района. Недалеко от просеки: там - девочки налево, мальчики направо. Только поравняется с автобусом встречным - и остановится. Они всегда стоят там. Вместе! Автобусы! У границы двух районов! Долго! Минут пятнадцать стоят!..

"Пересесть, что ли, во встречный?" - думал Кеша, не отвечая ей совсем. И в задумчивости чесал шрам под шапкой. "А что? Довольно быстро осознал бессмысленность отъезда, - рассуждал он. - Стремительная сообразительность всегда была моей отличительной чертой. Отличительной от прочих. Вернулся навсегда, ибо!.. Ибо..."

И он уже представлял, как перестанет пить совсем, и бриться - тоже, и как будет сидеть в кочегарке, работая там в тепле вместо Брониславы... Примется, бородатый, одиноко и печально читать перед печкой, ночами, в подрагивающем оранжево-розовом свете из поддувала, разные книги из районной библиотеки, и выписывать умные мысли в толстую клетчатую тетрадь. Только в очень толстую - солидную. Хорошей авторучкой, ибо... Ибо... И ещё толстую записную книжку заведёт - для стихов. А третья, амбарная книга, будет лежать открытой на топчане. К концу тихой, задумчивой своей жизни он испишет её до последней страницы, еженощно, мелким почерком поучая всё неразумное колхозное человечество.

И однажды, ближе к рассвету, к нему в кочегарку придёт сутулый, седовласый редактор - завернёт просто так, поговорить: "После той встречи с вами я расхаживаю по селу ночи напролёт. Мне не спится, ибо я недопонял вас когда-то". И удивится: "Да вы же образованный человек, это видно за версту!.. А мой зам - он мизинца вашего не стоит! Вечно в гараже торчит. Извините, я недооценил ваш научный багаж, как последний кретин. И только людская повсеместная молва о ваших удивительных способностях и фантастических знаниях..."

Но женщина в куртке мешала и мешала Кеше, и толкала его локтем. "Пристанут вечно со своей чепухой, как Евы с яблоком. Надкуси да надкуси, - хмуро косился Кеша на женщину. - Думают, если Адама от правильных мыслей отвлекли, то и меня отвлекут. Он, бедняга, из-за них так ничего и не написал. Ни строчки. В отличие от меня... Ну, он старик был. А я - нет".

- ...Почём теперь в городе дома, не знаешь? - надсадно кричала женщина сквозь шум двигателя.

Он поморщился от резкости её голоса, потёр ухо, будто в него попала вода.

- Беда с этими вашими яблоками... Вы прямо уховёртка какая-то, а не женщина, - сказал он недовольно.

И протянул руку:

- Кеша. Поэт, художник. Актёр, широко известный в узком кругу. Практикующий журналист. И... всё такое. Знаю жизнь и законы сцены, ибо!..

Дорога пошла под гору, разговаривать стало легче.

- А мне нравится, когда меня Лялей называют, - обрадовалась женщина. - Меня в городе так зовут. Я же из города сама! Недавно замуж в Шерстобитово переехала. Расписалась, не знаю зачем, на нервной почве... Теперь после матери дом в городе остался, вот, продавать еду. Ну, в плохом районе. Со свалкой рядом... И домишко-то низкий, просто ужас. А всё же - деньги! Правильно, нет? И всё же он - на две половины! С пристройкой! Дом! Пустой стоит! В городе!..

Кеша слушал её внимательно, однако замешкался с ответом, потому что смотрел на мужиков, сидящих в проходе на узлах. Один из них наливал дешёвую водку из плавно раскачивающейся бутылки в подставленный пластмассовый раскачивающийся стакан.

- Ну, хрюкнем! - бодро говорил он каждый раз и ждал потом, чтобы налить в этот же стакан опять. При этом не проливалось ни капли.

Молодой монах на заднем сиденье старался не глядеть на них, разместившихся прямо у его ног, закрытых рясой.

- Эй! Замёрз? - мужик, сочувствуя, протянул стакан с водкой и ему. - На, согрейся! Ряса-то у тебя хоть и стёганая, парень, а всё не теплей туркменского халата. Прими! А чего? Не боись, потом замолишь. Ты же умеешь.

Монах покачал головой, отказываясь, и затянул бельевую верёвку, которой был подпоясан, потуже.

- ...Дом продать вам надо? - вспомнил Кеша про Уховёртку.

И поразился её бестолковости:

- Не понимаю, как можно так легкомысленно относиться к ответственному делу. Тут до парадокса один шаг! Вы же, как проницательный человек, должны знать: купля и продажа - занятие исключительно мужское! Сугубо.

Она не ответила, потому что нагнулась, чтобы подобрать оброненную варежку и теперь пыталась нашарить её где-то под сиденьем.

- Эй, ты, шуба! - крикнул разливающий Кеше. - Примешь, нет? Сто грамм? На грудь?.. На, хрюкни.

Кеша подумал - и кивнул с достоинством:

- Безусловно, хрюкну. По ходу жизни. Но только один раз.

Женщина в ту минуту выпрямилась, увидела перед собой протянутый стакан и быстро цапнула его смуглыми пальцами с обломанными ногтями, ещё хранящими остатки вишнёвого лака. Водку она выпила одним махом и до дна. Кеша с неудовольствием крякнул.

- Извини! Больше нету, - засмеялся разливавший, забирая пустой стакан. - Рогом долго шевелил.

- Каким рогом?! - возмутился Кеша. - Что вы этим хотели сказать?!.