На пажити Богоматери. Монахиня Алипия (Авдеева)

Матушка знала, когда Евдокия Петровна с бабулей говорили о ней, обсуждая и осуждая ее. После этого она с ними не разговаривала и ходила надутой.

В церкви на Демиевке часто кричала без видимой для нас причины, на все деньги, которые ей давали люди, покупала самые большие свечи и ставила всем иконам. Говорила: «Мне сказано ходить в эту церковь, а то ее закроют».

Бесы часто прятали ее вещи и она бегала по огороду и кричала: «Дед, дед, отдай». На спине носила большой деревянный брус.

Я долго не могла избавиться от одного греха и каждый раз, возвращаясь из Флоровского, я видела Липу на остановке, но она не садилась в мой троллейбус. А в тот день, когда я превозмогла себя и покаялась, она вошла именно в тот троллейбус, где сидела я. Бабуля рассказывала, что приходили к Липе бандиты, желая ее ограбить и сильно ее напугали.

О Матушкиной кончине я не знала и на похоронах не присутствовала и очень скорблю, что не отдала ей последнего целования.

Бадьянова Елена. Светильник Голосеевского леса

Когда чудо рядом, его, словно, не замечаешь. Кажется, так и должно все быть, и будет бесконечна радость общения с человеком, в присутствии которого вспоминаются Соломоновы слова: Стезя праведных, как светило лучезарное, которое более светлеет до полного дня…». Действительно, хотелось, чтобы матушка Алипия была всегда, чтобы свет ее глаз и тепло молитвы согревало нас, поддерживая в трудные минуты. Думалось: есть ЧЕЛОВЕК, к которому можно прийти и ничего не говорить о том, что на душе: она видит и слышит каждое сердце, утешит и вразумит.

Матушка Алипия — светильник Голосеевского леса, освещающий дорожки, ведущие к ней. Многие приходили к ее порогу, но не каждый становился ее чадом, которого она согревала и на расстоянии.

Щедрость стола ее — открыта людям, приходящих к Матушке с душевным теплом и трепетом. Видела она в каждом не внешнего, а внутреннего человека. А какой добрый обычай был у нее: благословлять уходящих хлебом.

Светлая, немного детская, мудрая улыбка осталась в моей душе навсегда. Всего не опишешь, связанного с ее именем. Но особенно мне запомнилось то время (1983-1984 гг.), когда, будучи студенткой, мне угрожали исключением из вуза за мои стихи, которыми заинтересовался первый отдел КГБ.

В трудную минуту как всегда за советом к матушке Алипии. Выслушав меня, она спросила с простодушной улыбкой: «А КГБ — это что, такое ругательство?» А потом добавила: «Нет, не будешь ты в тюрьме!» У меня душа затрепетала. Матушка продолжала: «Ну, читай, читай свою молитву». Я неуверенно переспросила: «Стихи?» «Да», — кивнула она. Внимательно, опустив голову, слушала.

Все происходило в ее летнем садике, после обеда сёстры из Флоровского монастыря пошли мыть посуду. А Матушка прилегла возле куста малины на траву и мне говорит: «Ложись». Я легла рядом, а она закрыла глаза, будто спит. Уже и посуду помыли, смотрят на нас удивленно, ждут. Тогда я еще не могла знать, что матушка мне предсказывала продолжительную и тяжелую болезнь. В результате всех нервных потрясений, несколько месяцев я лежала в больнице, оторванная от родных, близких и от церкви. И, возможно, благодаря этой болезни меня миновала тюрьма. Только потом я поняла: матушка надо мной молитву свою дивную творила, которая и уберегла меня от надвигающейся грозы, и помогла закончить тот же институт, избежать тюрьмы и выздороветь.

И теперь, когда Господь посылает мне вдохновение на стихотворения, я, словно слышу голос незабвенной матушки Алипии, которая благословляет меня: «Читай, читай свою молитву». Светлая память о доброй наставнице и молитвеннице теплится ясным огоньком в сердце, а тихая слеза туманит глаза и медленно стекает по щеке.

Киевская подвижница

Приснопамятной монахине Алипии