На пажити Богоматери. Монахиня Алипия (Авдеева)

Меня всегда удивляло с какой скоростью матушка Алипия отвечала на наши мысли. Однажды, ранней весной, я очень хотела Матушке помочь чем-нибудь: откинуть ли снег, принести воды или дров, убрать в келий или предложить постирать белье. Матушка глянула на меня и сказала: «Чистый я, всю зиму не мылся и не стирался, а совсем чистый». Подняла свою юбочку и показала свою белоснежную полотняную рубашечку. А ведь она сама носила дрова, топила печку, выносила золу, убирала в келий, варила кушать и при этом одежда ее оставалась чистой. Воистину, никакая грязь к Матушке не прикасалась.

Как-то раз, благословляя меня хлебом, сказала: «Будут отнимать, а ты не давай». Как всегда, слова этой мудрости были непонятны и постепенно забылись. И только когда у меня на работе начались большие неприятности, грозившие мне потерей работы, истощили меня физически и нервно, и казалось, что уже все кончено, неожиданно, как колокол в сердце прозвучали матушкины слова: «…будут отнимать, а ты не давай!» И этот набат влил в меня такие силы, что я в миг окрепла духом, стала смелой и дерзкой, подняла голову и стала бороться за то, чтобы не отнимали. И не отняли!

Дивная наша Матушка! Предупредила, а потом и защитила от больших бед. Не будь мы укреплены ее могучей, дерзновенной молитвой ко Господу, вряд ли бы перенесли все искушения.

Был февраль. Возвращаясь с работы на Крещатике я увидела Матушку. Она медленно шла в красивой шубке и своей шапочке, с палочкой, в руке несла пустую холщовую сумочку. От неожиданной встречи я не знала, что ей сказать, а предложила помочь перейти через подземный переход

— Не надо, я сам.

— А вы знаете куда идти?

— Знаю.

— А на какой троллейбус надо садиться, чтобы попасть домой?

— Знаю, — и внимательно, как-то очень нежно посмотрела на меня и сказала: «Вот ходил и ничего не купил» — подняла и показала мне пустую сумочку. Через 2 месяца был Чернобыль. Не Матушкиными ли молитвами ветер, после взрыва, отнес на север радиационное облако от Киева?

Матушки уже с нами не было, когда поменяли деньги и всё стало дорого. В магазин мы заходим, но ничего не покупаем, кроме хлеба и сахара и то по талонам.

Однажды, возвращаясь из церкви, мы, несколько человек, сопровождали Матушку домой. Кажется была Троица. Недалеко от Матушкиного домика тракторами выкорчевывали лес. Рев и гул стояли неимоверные. Матушка остановилась, ударила посохом о землю, и, глядя в сторону ревущей техники, твердо сказала: «Не робите, сегодня не робите!» И снова медленно продолжала свой путь. О, как я была глупа! Я подумала, ну кто в этом страшном грохоте может услышать голос Матушки и кто послушает ее требование прекратить работу в праздник, когда за это еще и вдвойне платят? Возвращаясь по этой же дороге через 1,5-2 часа мы увидели, что все трактора стоят, кто-то просто лежал на траве, кто-то ковырялся в моторе, а в лесу была полная тишина. Голос Матушки был услышан!

Как-то приходим мы к Матушке, а люди, сидевшие в садике, спрашивают нас: «Вы принесли курочкам пшено?» Мы удивленно переглянулись, отвечаем: «Да принесли». Прихожане говорят: «Мы еще час назад просили у Матушки благословения сесть за стол, но она сказала: «Вот идут и курочкам пшено несут»». Я глянула на часы. Действительно, час тому назад мы были в магазине и решали покупать ли пшено для курочек, а Матушка уже знала, что мы его принесем. Дивен Бог во Святых Своих!

У одних людей я приобрела необходимую мне вещь, но она оказалась испорченной. Когда я обратилась с просьбой принять ее обратно, то меня обидели, осмеяли, осудили, что я сама ее испортила и несу назад. Ну что будешь делать, потерпела да и успокоилась.

Прошло года два. Однажды, летом, сижу я у домика Матушки и приехали эти люди на машине шумной, веселой компанией. Я стала размышлять, что мне делать. Оставаться и сидеть с ними за одним столом — это было не в моих силах, не такая я смиренная и решила завернуть за домик, и через лес уйти незамеченной. Но в этот момент, я даже не заметила откуда, пришла Матушка и стала на пути уже входивших в калитку моих обидчиков: «А-а-а, обманывать! А-аа, лгать, а-а-а, людей обижать! Не принимаю, уезжайте, ничего от вас не приму!» Люди, смущенные таким приемом, уехали, а я продолжала сидеть, низко наклонив голову. Когда Матушка проходила мимо меня, мне захотелось встать перед ней на колени, но она, положив руку мне на плечо сказала: «Сиди-и-и!» Не знаю, поняли эти люди за что матушка их не приняла, а хотелось бы.