На передней линии обороны. Начальник внешней разведки ГДР вспоминает

После этого разговора я обсудил с доктором Видермайером наши дальнейшие действия. Я записал главные моменты: в тот момент нельзя было ждать амнистии, поэтому вести себя так же, как раньше; не принимать никаких предложений деятельного раскаяния (статья 153е) или каких-либо других временных решений, дойти до конституционного суда. «Здесь стою я, я не могу по-другому». Доктор Видермайер, подмигнув, процитировал Мартина Лютера.

Обвинение

Генеральный прокурор работал в усиленном режиме. 10 июня 1991 года он выдвинул обвинение против меня, моего заместителя Ральф Петера Дево, руководителя отдела и группы де-шифровщиков Главного управления разведки Бернда Фишера, а также против его заместителя Бернхарда Шорма и руководителя отдела Зигфрида Керна в соответствии со статьей 99 УК «О секретной агентурной деятельности».

В случае Дево и Шорма — с отягчающими обстоятельствами; меня и Шторма обвинили также в измене родине (статья 94 УК) и получении взяток (статья 334 УК). Генеральный прокурор требовал отменить решение об условном освобождении Гроссманна и выполнив приказ об аресте, заключить под стражу Дево и Шорма и начать судебное производство. Обвинительный документ состоял из 195 страниц и 65 страниц отводилось для примечаний с результатами расследования.

Генеральный прокурор хотел провести показательный процесс, который бы выявил «преступления» на соответствующем руководящем уровне. Поэтому представитель каждого руководящего звена в иерархии Главного управления предстал перед судом: от начальника отдела до шефа разведки. Вся служба должна была быть признана юридически незаконной. Если этого удастся добиться, то будет открыт путь для того, чтобы подвергнуть наказанию любого оперативного руководителя. Они поэтому и отыскали Бернда Фишера, так как он возглавлял первый отдел. Этот отдел работал с Правительством ФРГ. Кроме того: из-за предательства Ройча весной 1990 года у них было больше данных об этом отделе, чем об остальных.

«Состряпанное» на скорую руку обвинение было полно ошибочных толкований, оценок и, кроме того, было чрезвычайно отрывочным. При всей серьезности положения его чтение оказывалось весьма веселым занятием. В восьмидесятые годы мы знали о внутренних делах федеральной разведывательной службы и федеральном правительстве больше, чем обвинение 1991 года о нас. При этом на тот момент Главное управление не существовало уже полтора года.

Может быть, сотрудники федеральной прокуратуры догадывались об этом. То, что они большей частью узнали от предателей, должно было теперь хватить для составления обвинения в тяжких преступлениях вплоть до измены родине! Какой гротеск!

10 июля 1991 года мой адвокат доктор Видермайер отреагировал на всю эту писанину подав заявление в Верховный суд Берлина: «в соответствии со статьей 100 § 1 положением 1 приостановить судопроизводство по делу и истребовать решения Федерального Конституционного суда о конституционности предписания ст.315 § 4 ВЗУК[4], в редакции Приложения № 1 к договору об объединении от 31.08.1990 ФВЗ[5] II стр. 889), применительно к таким преступлениям, как измена родине и угроза внешней безопасности (ст. 93—100а УК).

Он утверждал: «Предписание ст.315 § 4 ВЗУК нарушает — применительно к таким преступлениям, как измена родине и угроза внешней безопасности (ст. 93—100а УК), — запрет на об ратное действие ст. 103 § 2 и противоречит конституции».

В своем заявлении от 24 октября 1990 года он еще раз указал на отмену приказа об аресте. Уголовное преследование обвиняемого нарушает положение о равенстве всех перед законом ст. 3 § 1 конституции и международно-правовой запрет на осуществление наказания, следующий из статьи 31 Гаагского положения о военных территориях.

Не в последнюю очередь он ссылался на решение судьи Верховного суда ФРГ от 31 января 1991 года.

Аргументу, что 31 статья Гаагского положения о военных территориях является особым военно-правовым постановлением и не может применяться при рассмотрении мирного случая Видмайер противопоставил так называемое правило приоритета. Он писал: «Если бы объединение Германии — при худшем варианте развития событий осуществлялось военными средствами, то граждане ГДР, работавшие в службе внешней разведки ГДР, в соответствии с нормами международного права, были бы свободны от уголовного преследования. Трудно представить, что после мирного объединения, проникнутого духом свободы, равенства и братства, можно прийти к иным результатам».

Вердикт

22 июля 1991 года первая коллегия по уголовным делам Верховного суда Берлина единогласно постановила: «Приостановить судопроизводство по данному делу. Направить в Федеральный Конституционный суд обращение для разрешения следующих правовых вопросов: