На передней линии обороны. Начальник внешней разведки ГДР вспоминает

Доктор Мюллер, казалось, был немного разочарован, когда я сказал ему, что в это время я не был в Стокгольме ни как доктор Ленкхайт, ни как Вернер Гроссманн и уж тем более не с господином Вольфом. Нарочно не придумаешь: шеф разведки и его заместитель вместе в зоне проведения операции. Нельзя нарушить столько правил конспирации одновременно.

Небрежно выполненная работа западногерманских следственных органов. Даже после развала ГДР, когда западные службы получили доступ ко всем архивам, они не занялись разведывательной деятельностью, а продолжали верить своим старым легендам.

Таким образом попытка разрядить обстановку полностью провалилась. Однако это явно не играло никакой роли — три господина избрали жесткий метод обращения. Начал доктор Мюллер. Он никогда не говорил с доктором Вагнером о возможных компромиссах. Не было также оснований вести переговоры, так как на политическое решение вопроса рассчитывать не приходилось. В остальном же федеральная прокуратура руководствовалась основными соображениями законности, и поэтому не могло быть никаких общих установок Решение по каждому конкретному случаю принималось отдельно. В последнее время после разоблачения нескольких шпионов ГДР приказ об аресте не приводился в исполнение только по той причине, что у них было постоянное место жительство и социальное окружение, что практически исключало угрозу побега. «Из этих фактов, — сказал Мюллер, — вы не можете сформулировать общие правила. Подозрения в измене родине совершенно точно не предполагают никаких поблажек в вопросе заключения под стражу». Никто не давал сотрудникам разведки обещаний и в том случае, если они все расскажут. Меру наказания определяют независимые судебные органы. «Федеральная прокуратура может только порекомендовать учесть статью 153е, но она не дает никаких гарантий».

Моя надежда разумно поговорить друг с другом оказалась просто иллюзией. Федеральная прокуратура после присоединения ГДР к ФРГ и упразднения Главного управления разведки хотела не просто поставить на колени, а буквально раздавить каждого из нас. В одной комнате со всеми врагами Пруссии. Наши бывшие разведчики и сотрудники должны были сообщить всю информацию и, исполненные доверия, предоставить свои судьбы в руки федеральной прокуратуры — уж она-то потом и будет судить. Меня же они призывали к содействию. Я вышел из себя.

Тот, кто таким образом ведет переговоры, не хочет совместно решать проблему, он хочет лишь победить. Мне не осталось ничего другого, как просто отказаться от всей этой малоприятной затеи.

Теперь доктор Мюллер начал активно спорить. Он считал недопустимым сравнивать Главное управление разведки МГБ ГДР и БНД. них были разные цели: в одном случае политические, в другом оперативные, и это нельзя сравнивать.

Но теперь я усмехнулся. Я знал эту игру: разделить мир на хороших и плохих, всех разведчиков — на злых и добрых шпионов, при этом всегда воображая себя принадлежащими к лучшей части мира. Мы это называли классовым сознанием. Я думаю, что восточные немцы после объединения больше задумывались о себе и о течении времени, чем западные, для которых просто продолжался привычный ход жизни.

Естественно, такие мысли я держал при себе.

Я сказал господам, и я убежден в том, что «Главное управление под моим с Маркусом Вольфом руководством внесло свой вклад во время «холодной войны» в дело сохранения мира. И наша работа способствовала, как бы парадоксально это ни звучало, развитию отношений между ГДР и ФРГ».

Доктор Мюллер посмотрел на меня с таким непониманием, как будто бы я говорил с ним по-русски. Он упрекнул меня в том, что я защищаю людей, которые работали на нас из низких побуждений, часто из-за материальных соображений. Конечно, если это было необходимо, мы выплачивали за хорошую информацию большие суммы денег. Какая секретная служба этого не делала? Предложения БНД нашим сотрудникам тоже не были бескорыстными. Однако было заблуждением считать, что все можно получить за деньги. Многие лучшие и наиболее эффективные источники работали с нами прежде всего из политических соображений. Только этим можно было объяснить многолетнюю дружбу, возникавшую между руководящими офицерами и разведчиками. И именно поэтому, будучи последним руководителем разведки, я чувствую ответственность не только перед моими бывшими официальными, но и неофициальными сотрудниками. Невзирая на то, что сотрудники Главного управления несли службу в военной организации суверенного государства, они были связаны клятвой, подчинялись приказам и конституции, обеспечив себе тем самым свободу от уголовного преследования.

«Как бывший командующий — сказал я доктору Мюллеру в завершение, — я не буду спасать себя за счет или во вред моим бывшим подчиненным».

Мы попрощались холодно и кратко.