На пике века. Исповедь одержимой искусством

Мы заняли дом, но поскольку наши адвокаты были в отпуске, мы не подписали официального договора аренды, и когда началась война, я не имела никаких финансовых обязательств перед сэром Кеннетом Кларком. Он же однако думал, что я имею моральное обязательство, и сказал мистеру Риду, что он рассчитывает получить от нас компенсацию, ведь он мог бы успеть сдать дом кому-то еще. Он предложил мне передать эту компенсацию комитету, сформированному им для помощи художникам в бедственном положении, которым он к тому времени пожертвовал свой дом. Мистер Рид считал, что у сэра Кеннета Кларка больше денег, чем у меня. В итоге я сосредоточилась на мистере Риде, перед которым я была в долгу и денежном, и моральном.

Я стала планировать летний отпуск. Мне нужен был хороший отдых, и я надеялась съездить за границу перед открытием музея. Осенью я должна была встретиться с мистером Ридом в Париже и к тому времени уже собрать все необходимые картины. Я несколько месяцев собиралась добраться до замка Кемийе в Эне, где Гордон Онслоу-Форд развлекал сюрреалистов, в надежде, что тот даст нам несколько картин из своей коллекции для музея. Танги ждал меня там, но мне пришлось отложить поездку из-за состояния здоровья. Я написала Танги, но его ответы становились все более уклончивы, и я поняла, что встретиться с ним не получится и что у него, должно быть, новая пассия.

Тогда я приняла приглашение Нелли ван Дусбург и поехала с ней на юг Франции. Мы с Нелли подружились совсем недавно, и я еще не очень хорошо ее знала. Примерно за год до того она пришла ко мне в галерею и пустилась в долгий рассказ о том, кем был ее муж и кто она такая. Я ни капли не впечатлилась и подумала, что она смешна. Но я позволила ей понемногу пробиться в мою жизнь. Мне не очень нравится женское общество, и я предпочту ему если не мужчин, то хотя бы геев. Женщины ужасно скучны. Тем не менее я предложила Нелли пожить в моей квартире, а точнее, она сама напросилась, а я согласилась пустить ее в свою гостевую комнату.

Нелли была ухоженной женщиной моего возраста с аккуратной фигуркой, голубыми глазами и рыжими волосами — редкими и крашеными. Она опрятно одевалась и выглядела привлекательно, но носила слишком яркий макияж. Из-за ее чрезмерной энергичности я порой избегала ее общества. Она сходила с ума по абстрактному искусству, почему и обратилась ко мне. Она уже десять лет была вдовой Тео ван Дусбурга, который вместе с Мондрианом редактировал журнал «Де Стейл». Еще он был художником, архитектором и теоретиком искусства. Он был практически Да Винчи XX века, и Нелли благоговела перед его памятью, что меня очень тронуло.

Однажды вечером нас повел ужинать Карл Нирендорф, и мы так напились, что я и Нелли в итоге рыдали у него на плече по нашим покойным мужьям. На сентиментального немца это произвело неизгладимое впечатление. Он говорил, что это было прекрасно, и это правда было так. Когда Нелли приезжала в Лондон, я всегда пускала ее к себе в квартиру, а когда я бывала в Париже, она уговаривала меня остановиться в Медоне в доме, который построил перед смертью ее муж. Я все время отказывалась жить в Медоне из-за Танги, но никогда не говорила ей истинной причины своего отказа. Один раз я привезла Нелли в Питерсфилд, где она подружилась с моими детьми. Она была так молода душой и полна энергии, что они влюбились в нее.

В августе я выехала на своем маленьком «тальботе» во Францию, не догадываясь, что прощаюсь с «Тисовым деревом» навсегда. Я позволила Синдбаду вести автомобиль через Нормандию. Тогда же я в последний раз видела Нормандию. Мне невыносимо думать о том разорении и упадке, которые в эти прекрасные края принесла война.

Приехав в Париж, я посадила Синдбада в спальный вагон до Межева и затем совсем обессилела. Мое здоровье по-прежнему оставляло желать лучшего. Как только смогли, мы с Нелли отправились на юг. Мы решили поехать в Межев и, если получится, остановиться по дороге у Онслоу-Форда. По какой-то причине у нас не вышло этого сделать, но до Межева мы все же добрались. Дети уже несколько лет умоляли меня приехать к ним. Лоуренс купил там дом в 1936 году. Благодаря компании Нелли я имела предлог, чтобы остановиться в отеле и не задерживаться надолго. В итоге мы провели неделю в этом горнолыжном поселке, который к тому времени начал становиться модным зимним курортом. Мне никогда не нравилось это место, но дети его обожали. Лоуренс и Кей были очень гостеприимны; у них был красивый дом, и дети нам очень обрадовались.