На полынных полях

– А где же ещё! Слышал я, Алексею – сыну Гавриила – телеграмму уже дали. Он у него на Камчатке где-то служит. Будут ждать, пока прилетит.

– Эх, не знал я, – с отчаянием закончил Потапов. – А то бы с тылу им подсобил – патронов с картечью у меня с полсотни лежит…

У Болотникова, очевидно, сложился в голове какой-то план.

– Вот что я думаю, Павел Петрович, – сказал он. – Те, кто подставил меня, скорее всего, виновны и в гибели твоего полковника с братом. А сейчас кто-то из той банды обязательно должен вертеться здесь рядом…

– Тебе виднее!

– Поможешь нам?

– А что я смогу?

– В мастерской у себя ты сможешь спрятать нас на пару-тройку дней, до похорон Вознесенских?

– Если на голых верстаках спать согласны, – пожал плечами Потапов, – у ребятни каникулы сейчас – почему и не спрятать…

***

Полковника Вознесенского с Потаповым связывала ещё и общая страсть к охоте. В лесу Павлу Петровичу не было равных: отличал каждую травинку, знал посвист любой пичуги, сразу видел следы зверей, что обитали в том или ином месте.

– Ну, Петрович, ты – леший! – восхищался, бывало, полковник, не успевая запоминать на ходу всё то, что показывал и пояснял ему Потапов.

– Сам не леший, – улыбался тот. – Но лешего внук и лешего сын – это точно: дед и отец лесниками были всю жизнь. Да и меня в первый раз из лесу в школу и к людям привезли лет в десять уже, а до этого – моя бабка была и учительницей моей, пока не померла.

Потапов поведал полковнику кое-что из своей истории.

Когда с подачи приснопамятного патриарха Никона выяснилось, что крестное знамение следует не двумя, а тремя перстами творить, часть людей из Ильинского, верных исконному благочестию, ушла ещё дальше в леса, отгородившись от мира большим болотом.

И приобщали к трём перстам по Руси мужиков на привычный манер – через рваные ноздри, через колоды и узилища, да не все сдались – молились по-старому по скитам да пещерам, истово верили, что сберегут, таким образом, души свои от скверны, что навёли на Русь…

Дед Павла Петровича был выходцем из этих староверов. Однажды, в гражданскую войну, обнаружил он в лесу городскую барышню – голодную и оборванную, уже отчаявшуюся когда-нибудь выйти к людям.

Оказалось, что на поезд, в котором уезжала она из Москвы к родственникам в провинцию, напала какая-то банда. Девушке удалось убежать в лес, и она несколько дней пряталась и шла неизвестно куда, пока не наткнулась на свою судьбу в лице молодого парня, свернувшего с охотничьей тропы на тихий плач.

Привёл он, было, свою находку в отчий дом, но строгий отец сразу поставил условие: либо он отводит срамную девицу туда, где и нашёл, либо сам с ней уходит, куда глаза глядят.

А поскольку глаза парня уже глядели исключительно на бедную барышню, он и ушел с ней в ближнюю деревню, где жил его родной дядька, также отщепенец, в своё время порвавший с семьёй из-за любви.

– Бабка мне рассказывала, – вспоминал Потапов, – что на следующую весну дед Игнатий, которому в большой деревне всё было шумно да суетно, срубил себе избу на месте старого охотничьего зимовья у лесного озера. Промышлял охотой и рыбной ловлей, а когда уже стала советская власть управлять и лесными угодьями – кто-то предложил ему должность лесника. И та власть тоже ведь была не без добрых людей…

***

Свой внедорожник Игорь решил оставить на стоянке при гостинице: приметный очень, а село и без того взбудоражено.

– И то верно, – поддержал его Потапов, – ведь бандиты тоже приезжали именно на чёрных джипах! А транспортом я вас на месте обеспечу, – пообещал он, – у меня личный вездеход в гараже школьном стоит. Я его, считай, из металлолома воскресил, теперь и для школы подвожу, что нужно, на нём же с полковником мы и на охоту гоняли. На вид он явно не «Мерседес», но за движок и ходовую часть – отвечаю.

– Да тебе, я смотрю, вообще цены нет, Павел Петрович! – совершенно серьёзно заметил Болотников.

В село они вернулись на такси и уже к полуночи. Вышли у околицы, неподалёку от избушки, где когда-то жил Игорь. Она теперь стояла заброшенной и пустой, а местные женщины ходили мимо с мистическим ужасом, словно именно здесь, а не где-то в столице, совершил злодей-физрук то кошмарное убийство.

По глухим и тёмным улицам, преодолевая кое-где сугробы, дошли до школьных мастерских. Пару раз по пути из-за заборов лениво брехнули собаки, но ни в одном из спящих окон не вспыхнул огонь.

Когда устраивались ко сну, Потапов обратил внимание, как серб, что выглядел постарше, вытащил из своей дорожной сумки маленькую птичью клетку и поставил её на пол рядом с отведённым ему верстаком. Клетка была накрыта чехлом из ткани, похожей на мешковину. Из-под чехла послышался какой-то шорох.

– Что это он с собой таскает? – с удивлением спросил Павел Петрович у Болотникова.

– Это? – Игорь мрачно усмехнулся. – Мой друг – юный натуралист, он нигде не расстаётся со своей питомицей.

– Канарейка, что ли?

– Посмотри на его лицо, – продолжая свою чёрную шутку, сказал Болотников, –разве может человек с таким лицом увлекаться канарейками? Крыса у него там…