На пороге

Он переступил с ноги на ногу, споткнулся и, опустив взгляд, вновь увидел волчью тушу. Пришедшая в голову мысль вызвала у него приступ тошноты. Есть совсем не хотелось. Тем более падаль. Но выбор стоял между неминуемой смертью и смутным шансом выжить. Инстинкт жизни в нём за последние дни, и особенно часы, заметно окреп. Он не собирался сдаваться. Единственным куском мяса, до которого он мог добраться относительно легко, оказался волчий язык. Но он заледенел, и вырвать его руками было нечего и надеяться. Без особой надежды Чёрный пошарил по карманам и, к своей радости, обнаружил в нагрудном кармане рубашки металлическую авторучку. Орудуя ею как шилом, ему удалось пробить у основания языка серию рваных отверстий и выдернуть его из волчьей пасти. Заставить себя его съесть было задачей посложнее. Сначала Чёрный попытался откусить кусочек, но запах у этого деликатеса оказался отвратительный. В конце концов Чёрный зажал нос, затолкал мясо в рот и принялся жевать, с трудом подавляя рвотные позывы. Тошнота регулярно возвращалась ещё в течение получаса, но затем он почувствовал себя лучше. Белок, содержавшийся в этом неприглядном блюде, всё же поддержал его силы.

Снег повалил крупными хлопьями, воздух действительно стал немного теплее. Чёрный вдруг почувствовал страх и неохоту покидать своё убежище. Это переживание было знакомо, вероятно, пещерным предкам человека. Окружающий мир кишел настоящими и мнимыми опасностями. Чёрный не мог отделаться от впечатления, что второй волк, а может, и его товарищи скрываются в этом лесу, вставшем непроходимой сизой стеной. А где-то его ждал Известин.

Он мог заделать пробоину в своём убежище или даже построить новое. Туши волка ему хватит в пищу на несколько дней. Но он понимал наивность подобных планов. Его добыча уже почти насквозь промёрзла. Пробить шкуру и оторвать кусок мяса не представлялось возможным. Да и так, сырое, оно представляло сомнительную ценность, а источника огня у Чёрного с собой не было. Всё это время его тело тратило уйму калорий из запасов, чтобы окончательно не замёрзнуть. Восполнять их было нечем. Волки действительно могли напасть стаей, и он, ослабленный, вряд ли сможет долго сопротивляться. В любой момент погода могла стать ещё холоднее. И он решился. Двигаясь по краю леса, он будет отчасти защищён от ветра и снега. Среди лесных растений, быть может, найдётся что-нибудь съедобное, вроде лещины. Если к наступлению темноты он никого не встретит, то сможет вернуться на равнину и сделать ещё один временный ночлег. Конечно, он мог встретить хищников или замёрзнуть, но по крайней мере он погибнет в борьбе. Если же он останется на месте, то раньше или позже печальный конец гарантирован.

Мутное солнце так и не нашло в себе сил пробиться сквозь плотные кордоны туч. Свет, словно разбавленный молоком, не освещал пейзаж, а заполнял его объёмом и очертаниями. Снегопад то усиливался, то ослабевал. Чёрный выбрался из своего убежища и начал движение, осторожно ступая по тонкой ледяной прослойке между пушистыми слоями снега. Он не сделал и трёх шагов, как снова провалился по пояс. Через десять минут усилий ему стало жарко. Мышцы дрожали, грозясь отказать. Жажда мучила нестерпимо, но Чёрный знал, что от снега во рту проку будет немного. Волчьи укусы болели всё сильнее, несмотря на то что он пожертвовал одним рукавом рубашки и использовал его в качестве бинта.

Наконец он добрался до кромки леса и упал, обессиленный, словно потерпевший кораблекрушение, который доплыл до берега. Неизвестно, сколько он так лежал бы, хватая ртом воздухом и слушая собственное колотящееся сердце, но внезапно до него донеслась отдалённая протяжная нота. В призрачном, едва различимом звуке было столько тоски, что у Чёрного зашевелились волосы на голове. Он поднялся на ноги и двинулся по краю леса в противоположном от источника звука направлении.

Через полчаса пути он наткнулся на неглубокий овраг, и, как он и надеялся, на дне оврага обнаружился небольшой ручей, спрятанный под слоем снега и льда. Вода подо льдом струилась быстро, не давая морозу взять себя в тиски. Первым делом Чёрный напился кристально чистой вкусной жидкости. Затем он заставил себя размотать прокушенную руку и засунул её в ледяную воду. Он почти перестал чувствовать конечность, пока смывал с неё кровь и промывал раны. Он не слишком возражал, ибо холод уменьшал и боль.

Вернувшаяся дрожь заставила его заторопиться. Он прошёл ещё километра два. Передвижение по лесу требовало меньших усилий, ибо снежный настил был здесь значительно тоньше. Иногда, впрочем, ели выстраивались плотными группами, словно хулиганы, преграждавшие путь, и тогда ему приходилось возвращаться и искать пролысину. Внезапно перед ним шмыгнула белка. Он бросился за ней в неконтролируемом охотничьем порыве, но, конечно, не успел. Зверёк молнией взлетел на соседнюю ель и, по-хозяйски устроившись на ветке, адресовал Чёрному несколько коротких булькающих писков.