На пороге миллениума

— Нам сразу надо было в милицию идти, — устало ответила я ему.

— Не факт, что она поможет, — безучастно ответил Борис, — о сестре не узнали, но теперь с тебя никто денег не будет требовать и то хлеб, — усмехнулся он, — ну, давай, бывай, подруга. Всё, что мог, — сказал он, устало махнув головой мне на прощание.

— Ладно, спасибо и на том, — кивнула я ему в ответ.

В моей голове царил кавардак. В ушах грохотали выстрелы, перед глазами стоял образ убитых Прохора и его водителя. Мысли путались и складывались в один вопрос: как найти сестру? Растерянная и усталая я попыталась открыть дверной замок, но он не поддавался. Странно, ключ никак не желал поворачиваться в нём.

— Господи, неужели приключения продолжаются? — чуть не плача подумала я. Но тут дверь открылась сама и я увидела папу.

— Папка! Ты как здесь? — удивилась я.

Я не могла удержать слёз радости. На меня как бы повеяло тёплым, вкусным ростовским ветерком, который забрав все мои страхи и только что перенесённые переживания, унёс их из моего сердца. При виде родного человека на душе стало светло и легко.

— Папка, какой ты молодец!

— Давай, давай, заходи, успокойся доня. Не плачь. Всё будет хорошо, — говорил ласково отец, обнимая меня, — не переживай, теперь точно всё будет хорошо.

Как всегда затрещал телефон, как будто ждал моего появления. Папа снял трубку:

— Глеб всё хорошо, Ника в ванной, — махнул он мне рукой, дав понять этим, что все разговоры можно оставить на потом.

Милый мой папка! Как и подобает настоящему мужчине, воину, офицеру, он всегда оказывается вовремя там, где нужен. С его появлением всегда наступает порядок и спокойствие. Выяснилось, что он сразу заподозрил неладное с моим отъездом и с болезнью Лионеллы. А тут ещё добрая Жанночка позвонила маме, узнать как у меня дела и конечно, между прочим, сообщила ей о долге для Лёльки. Папа, сопоставив факты, пришёл к решению, что его девочкам требуется экстренная помощь. Поэтому, успокоив маму, он в срочном порядке вылетел в Москву, где на остальные события, ему пролила свет Алла Константиновна.

— Ну, что дочура, дальше жить как будем? Надо искать Лёлю. Чтобы там не говорил тебе этот Борис, пойдём, завтра напишем заявление об исчезновении Лионеллы. Пока она не найдётся, я поживу здесь, тем более, что и Аллу Константиновну оставлять одну негоже. Да и за Наташей нужен глаз, да глаз! Что вокруг делается?! А девочка уже взрослая. Да, я поговорил с Глебом и передал ему деньги, у нас с матерью лежали на чёрный день. Он купит доллары. За первый месяц хватит оплатить, а потом решим, что дальше делать.

Решим. Я сидела за кухонным столом, наслаждаясь ароматом своего любимого кофе, рядом с таким родным и любимым папой. Его спокойный, но в тоже время уверенный голос, словно убаюкивал моё сознание. Всё будет хорошо, непременно всё должно наладиться, потому, что в этой жизни всё меняется. И за тучами невзгод обязательно должно показаться яркое и тёплое солнышко удачи.

Глава 8

«…Левый, левый, левый берег Дона, пляжи, плёсы, чайки, у затона….» — я вздрогнула от прозвучавшей громкой музыки.

— Просьба пристегнуть ремни. Наш лайнер приближается к месту посадки в городе Ростове на Дону, за бортом… — послышался щебет стюардессы.

Всё, ещё чуть-чуть и я в своей обители! В любой поездке самое долгожданное, это возвращение домой. Не длительный процесс перемещения из точки А в точку Б. А возвращение всех своих рецепторных навыков в привычную обстановку. Когда обоняние при выходе из самолёта ловит знакомые с детства любимые запахи, и ты вдыхаешь полной грудью и не можешь насладиться таким родным и вкусным ростовским воздухом, когда слух улавливает бессмысленный, но приятный гэкающий трёп с постоянными вопросами.

— Ну, и чё, там у них нового? Когда они там, в Москве порядок наводить собираются? Шахты позакрывали, заводы закрывают! Из Ростсельмаша и вертолётного — кастрюльные производства устроили. Всё продали к чёртовой матери! — разошёлся разбитной водила на стареньком «Жигулёнке», — и чё они там себе думают?

«Жигулёнок» разгоняя воробьёв на пыльном асфальте, с визгом тормозов остановился у моего подъезда. Я поздоровалась со всезнающими старушками — соседкам.

— Ника ты чё ли? Вернулась? Ну как там? Москва стоит? Твой-то всё у тебя жил. Когда на свадьбе погуляем? — загалдели они, словно воробьиная стая. Утолив их любопытство, я взлетела на второй этаж. Вот оно блаженство! Сбросив туфли у входа, босиком прохожу в кухню, потом обхожу две свои маленькие комнаты, приговаривая:

— Вот я и дома!

Моя квартирка ждала приезда хозяйки и встретила, как всегда спасающей от жары прохладой, тишиной и уютом. Только мои родители могли сделать из пяти невероятно неудобных кухонных метров, оазис уюта. Я поставила турку на газ, и набрала мамин номер телефона.

— Мамуль всё нормально, я завтра к тебе заскочу. Ещё не отошла от дороги.

Следующий звонок был Глебу на работу. Трубку никто не снимал. Заварив кофе и поколдовав над его пенкой, я услышала телефонный звонок.

— Глебуш ты?