На пороге вечности

Воцарилась тишина: каждый потерял кого-то близкого на этой войне. Пришло время воспоминаний…

У Михаила, несмотря на краткий срок его пребывания на Груэлле, тоже было кого помянуть… Турн, рыжеволосый здоровяк, для которого все в этом мире было просто и ясно. И где он сейчас? Трээда… Хотя нет, она жива. Жгоро ее дотащил. Уж в этом-то можно не сомневаться…

«Взяли наши Орх или нет? — мелькнула у Михаила мысль. Он усмехнулся. — Наши… Кто они, эти наши?»

Час проходил за часом, а ответа на этот вопрос все не было. Минул обед, заключавшийся в принятии внутрь зеленой мерзости. Подошло время ужина… Свет в трюме, и без того тусклый, грозил вскоре совсем исчезнуть. На корабль опускалась ночь.

— Лаврового листа не хватает, — задумчиво протянул Михаил, расправляясь с ужином.

— А по-моему, зелени как раз достаточно. — Дгор брезгливо поморщился.

— Ничего, тебе полезно поголодать, — с усмешкой сказала ему Саада. — Глядишь, и в люк без посторонней помощи пролезешь.

— Ты ничего не понимаешь в мужской красоте, глупая ваарка! — яростно прошипел Трут.

— Напротив!

Разговор как-то незаметно перешел на довольно скользкую тему.

— Расскажи мне о своем городе, Саада. — Михаил решил спасти положение.

— Зачем? — удивленно взглянула на него ваарка. — Город как город…

— У тебя что, есть предложения получше — как нам провести время?

— Ладно.

Женщина задумалась. Через мгновение она начала свой рассказ:

— Хбоо — это древний портовый город. Настолько древний, что в городском храме Ло последние сто лет постоянно что-нибудь чинили — красили, замазывали, перестраивали. Самое примечательное, совет никогда не успевал закончить починку до следующей беды… Впрочем, меня тогда мало волновал вопрос о возрасте нашего города. Моя семья жила в Водном Переходе — узкой улочке, ведущей от Торгового ряда, где располагались многочисленные лавки, до порта. Это была самая обычная улочка, на которой убийства, грабежи и пьяные драки случались каждые два дня, что роднило Водный Переход с тысячами других подобных мест… Помню порт. Мне нравилось смотреть на большие торговые корабли, с какой-то торжественностью покачивающиеся у причалов. Нравились и матросы, которые приплывали к нам, веселые, лихие парни. Мне они казались героями. Не удивительно, что первым мужиком, с которым я переспала, был простой матрос… Но это не важно… Как ни странно, в порту я отдыхала, хоть там всегда царил дикий шум. Я думала: вот она, настоящая жизнь, буйная, веселая, закручивающая тебя в вихре дел!

И я носилась среди грузов, складов, подъемников, как маленький слуга Эфга, постоянно путаясь у кого-нибудь под ногами и лишь хохоча в ответ на проклятия, сыпавшиеся на мою голову… Когда мне надоедал порт, я бежала на базар… Вот это был базар!..

— Чушь! — встрял в разговор гном. — Что может знать ваарец о базаре?! Вот у нас, в Дгор-Рьине, когда все мастера…

— Заткнись, Труг. — Ваарка нахмурилась. — Базар в Хбоо ничем не уступит вашему… Тысячи вещей из разных стран привозили к нам по суше и по воде: ткани, чудную одежду, фрукты, которых никогда не видели твои глаза, данные тебе Эфгом, невиданных зверей, украшения, тонкие, как морозный узор…

— Украшения! — Дгор фыркнул. — Посмотрела бы ты на наши украшения, небось сразу прикусила бы себе язычок. Хорошую драгоценность можем сделать только мы!..

— Уж больно ты щедр на похвалы себе, бочонок. — Саада усмехнулась.

— Что?.. Что ты сказала?.. Бочонок?! Я?! — взревел Туг, вскакивая.

— Она шутит. Бочонки выглядят иначе, — примирительно сказал ему Михаил.

— То-то же. — Дгор сел. Немного помолчав, он добавил: — Дылда!

— Базар — это было нечто, — проигнорировав последние слова Трута, продолжила Саада. — Постоять и поглазеть на все эти диковинки, вдохнуть неизвестные запахи, витавшие в воздухе, поторговаться с купцами за какую-нибудь безделушку… Впрочем, мне редко что удавалось купить. Семья-то у нас не очень по части денег. Так — что мать нашьет, сам понимаешь…

Михаил неуверенно кивнул… Нехватка денег в свое время сильно портила ему настроение. Но, как говорится, нет ничего абсолютного, все относительно. По сравнению с этой женщиной он жил весьма неплохо!

— Конечно, не всегда было шумно и весело. — Саада грустно улыбнулась. — Случались и тихие, мирные моменты.

Помню, в детстве я убегала на Решающую площадь, где находился храм городского Совета. Этот храм — большой, белый, с куполами, увенчанными сверкающими шпилями, с разноцветными окнами — своим видом всегда завораживал меня.

Знаешь, там был такой фонтан — мужчина и женщина держатся за руки, подняв их к небу, а из их пальцев бьет вода… Но главное, стекла в окнах храма бросали на фонтан разноцветные блики, и вода становилась то красной, то зеленой. Мне очень нравилось смотреть на нее, окунать в нее руки и думать… Думать о далеких городах, странах…