На пороге великих тайн

— Другая? — нахмурился старик. — Другая сама виновата. Обнаглела! Если этакий незваный гость ко мне в комнату заглядывает, я еще могу извинить. Но когда он, наглец, в метеобудку с приборами лезет, тут уж, простите, пускай сам на себя пеняет… Спуску не дам… Нет…

Дим Димыч сердито высморкался и умолк.

Зина подозрительно огляделась по сторонам.

— Чего-то не пойму я…

— Не поймешь — придется шкуру себе оставить. А я хотел ее тебе… за ледоруб… Где ваша наблюдательность, товарищ наблюдатель? — рассердился вдруг Дим Димыч. — Рысь, извините меня, под носом разглядеть не можете, если она не мяукает.

Дим Димыч чуть посторонился. Зина тихо ахнула. В нескольких шагах, под будкой с приборами, лежал большой серовато-коричневый зверь. В широко раскрытых желтых глазах застыла неутоленная ярость.

Налетел порыв утреннего ветра. Шевельнул кисточки неподвижных ушей.

Над голубой чашей озера всходило солнце.

ТИГР НА ВЕТКЕ

Геолог Попов уходил в маршрут в отвратительном настроении. Он пнул пустой жестяной бидон, лежащий возле палатки, и на прощание объявил повару, что снимет ему через голову штаны, если уха снова будет пересолена.

Попов, вероятно, затруднился бы объяснить, как сможет привести в исполнение свою угрозу, но именно то же самое обещал проделать с ним самим главный геолог экспедиции, если фауна в проклятых немых песчаниках не будет найдена.

«Сижу я на ней, что ли? — мрачно думал Анатолий Илларионович, карабкаясь по крутой заросшей тропе к перевалу. — В Сихотэ-Алине легче тигра встретить, чем фауну».

При мысли о тигре Анатолий Илларионович почувствовал холодок между лопатками и поспешно оглянулся.

Рабочий-эвенк Ыкарчан, которого в партии называли просто Ыка, бесшумно пробирался следом за начальником.

— Зарядил? — сердито спросил Анатолий Илларионович, мотнув головой на винчестер, висевший за спиной Ыки.

— А, зарядил, конечно, зарядил, всегда зарядил, — радостно ухмыльнулся Ыка, но, заметив нахмуренные брови начальника, виновато заморгал раскосыми черными глазами и умолк.

— Смотри! — заметил Анатолий Илларионович, не совсем уверенный, вложить ли в это слово оттенок просьбы, угрозы или приказания. Остановившись на последнем, он заключил свое лаконичное распоряжение энергичным ударом молотка по выступу замшелой скалы.

Ыка проследил взглядом за отлетевшим в кустарник осколком камня, огляделся по сторонам и вопросительно уставился на начальника.

— Ну чего? — раздраженно спросил Попов.

— А ничего, — торопливо пояснил молодой эвенк, — медведь нет, белка нет, никакой птица нет, ничего нет…

Анатолий Илларионович возвел глаза к небу, чуть проглядывавшему сквозь мохнатые ветви лиственниц, и с возмущением пожал плечами. Глядя в упор на Ыку, он выразительно постучал согнутым пальцем по дуплистому стволу старого кедра и двинулся дальше по тропе.

Ыка поскреб затылок, сокрушенный, что снова не понял начальника, потом перескочил через полусгнивший ствол и бесшумно пошел по заросшему мхом склону.

Попов продолжал неторопливо карабкаться по уступам тропы. Глядя себе под ноги, он размышлял:

«Бурелом, мох — где искать фауну? Савченко велел простучать каждый выход… А что толку? Какие шансы найти на обнаженных пятачках? Никаких! Слепой случай может помочь. А на случай рассчитывают только дуралеи. Ему там на базе легко распоряжаться».

Сильный удар по голове заставил Анатолия Илларионовича охнуть и присесть. Глянув наверх, он сообразил, что треснулся лбом о толстый сук, нависший над тропой. Чертыхнулся, поднял упавший накомарник и, держась рукой за исцарапанный лоб, в котором все гудело, проковылял по тропе еще несколько метров, подальше от предательской ветви.

— Безобразие, что за тропы, — начал он, стирая кровь со лба; однако вспомнив, что по этим тропам ходят лишь геологи и охотники, да и то не каждый год, умолк.

Боль во лбу уменьшилась, и Анатолия Илларионовича осенила счастливая мысль: «Обрубить этот сук к чертям, а то кто-нибудь без головы останется».

Он уже открыл рот, чтобы окликнуть Ыку, однако эвенка на тропе не оказалось. Висящий почти горизонтально сук мешал рассмотреть дальнюю извилину тропы. Попов выпрямился, глянул поверх ветви и остолбенел.

На дальнем повороте тропы сидел тигр. Несмотря на значительное расстояние, Анатолий Илларионович с необыкновенной четкостью увидел черные полосы на блестящей шкуре зверя, его широкую черно-желтую морду, маленькие уши и даже усы.

Тигр сидел неподвижно, не сводя с Попова больших круглых глаз, потом облизнулся, блеснув острыми клыками. В следующее мгновение Анатолий Илларионович очутился в колючем кустарнике в нескольких шагах от тропы, провалился в гнилой пень, ткнулся носом в мокрый мох и громко завопил, почувствовав, что кто-то схватил его за ногу.

Услышав над собой взволнованный шепот Ыки, он попытался приподняться.

— Зачем орал, начальник, зачем орал? — повторял Ыка, изо всех сил тряся Попова за плечи.

Еще оглушенный падением, Анатолий Илларионович ошеломленно крутил головой, соображая, цел он или нет.

— Кто нападал? — спросил Ыка, указывая на исцарапанный лоб.

— Тигр, — с трудом выдавил ссохшимися губами Попов.