На пороге великих тайн

Вечером в лагере, проверяя полевые материалы одной из студенческих бригад, я увидел знакомые красноватые песчаники.

— Откуда это? — поинтересовался я.

— Мы в лесу на Лисьей новое обнажение нашли, — с гордостью ответил бригадир.

— И совсем не новое, — махнула рукой одна из девушек, — там до нас кто-то отбивал образцы.

— Обнажение не новое, — сказал я, — но все равно вы молодцы, что разыскали его.

— Ой, знаете, Владимир Александрович, какую мы там в лесу змею убили, — похвастался бригадир. — От головы до конца хвоста метра четыре будет!

— Даже если от хвоста до головы мерить, и то больше двух метров наберется, — заметила девушка.

— Что за змея? — тихо спросил я.

— Толстая, коричневая; наверно, очень ядовитая. Шипела на нас до ужаса.

— А брюхо у нее не желтое с крапинками?

— Мы брюха не видели, мы ее по спине били.

— Зря старались, — резко сказал я. — Вероятно, это был полоз. Он не ядовит.

— Да я говорила, — вставила девушка. — Разве они послушают. Охотники… за ужами.

— В лагерь принесли или там, на месте, бросили?

— Мы ее под деревом положили. Хотели на обратном пути взять. А когда вернулись, не нашли. То ли кто утащил, то ли еще жива была и сама уползла… В общем, исчезла.

Я поймал себя на странном ощущении: вот убили змею — крымского полоза, а мне ее жалко. И жалко не только оттого, что стало меньше одним безобидным и полезным обитателем крымских лесов, но и потому, что опустела солнечная поляна на Лисьей горе, что ушел кто-то знакомый и чуть близкий.

Не сомневаюсь, что студенты повстречали именно Хозяина солнечной поляны. И он оказался слишком доверчивым к людям с длинными молотками.

А может, он все-таки уцелел, смог уползти, отлежался в своей норе и по-прежнему греется в знойные дни на красноватых карнизах?

Не знаю. Больше я его никогда не видел. Но если встретите когда-нибудь в крымских лесах длинную буровато-оливковую змею с темными пятнами на желтом брюхе, не трогайте ее. Может быть, это Хозяин солнечной поляны.

ДАРЬЯЛ, ФАНДАРЬЯ И БИТВА ЗА ЗЕРАВШАН

В глубокой теснине Дарьяла,

Где роется Терек во мгле…

М. Ю. Лермонтов

Ворота Кавказа

Славится дикой и суровой красотой Дарьяльское ущелье. Тысячелетия назад трещина длиной в несколько километров и глубиной более километра расколола поперек Скалистый хребет Кавказа. В образовавшуюся щель устремилась река. Родилась теснина Дарьяла. И Воротами Кавказа назвали ее географы древности…

По дну глубокого ущелья, сжатый стенами гранитных скал, бежит зеленый пенистый Терек. Возле петляет лента шоссе. Темные от сырости уступы камня нависают над узкой полоской асфальта. Вершины скал теряются в облаках. Гул Терека плотно заполняет теснину. Сумрачно, сыро… Сюда, на самое дно, редко заглядывает солнце… Но знаменитое ущелье, как и столетия назад, остается воротами Кавказа. Нескончаемые вереницы машин мчатся по скалистому коридору Дарьяла — главному пути через горы к солнечным долинам Грузии.

Многим довелось пересечь Кавказ по Военно-Грузинской дороге. И у всех самым ярким воспоминанием остаются громады Дарьяльских скал.

Разумеется, о Дарьяле слышали очень многие… Одни узнали о нем из стихов М. Ю. Лермонтова, другим рассказывали друзья, путешествовавшие по Кавказу, третьи видели в Русском музее в Ленинграде картину художника Р. Г. Судковского «Дарьял».

Но мало кто слышал и знает, что в знойной Средней Азии, в скалистом лабиринте увенчанных снегами гор есть ущелье, еще более глубокое и величественное, чем воспетая поэтами теснина Дарьяла…

Щель в Зеравшанском хребте

Глубочайшие ущелья-каньоны рассекают хребты Тянь-Шаня и Памира. Сверху, из окна самолета, кажется: гигантский нож пропорол каменные громады гор и не реки — кровь Земли змеится в бездонной глубине теснин…

Одно из самых глубоких, грандиозных и диких ущелий Тянь-Шаня — Фандарьинское. В горах Таджикистана, в уединенной долине между Гиссарским и Зеравшанским хребтами, сливаются две реки, текущие навстречу друг другу: мутный, ворчливый Ягноб и прозрачная, голубая Искандер-Дарья. Смешав свои воды, реки поворачивают на север, к Зеравшану. Теперь это уже одна река — стремительная и могучая Фандарья. Быстро суживается ее долина, все круче становятся склоны, ускоряется бешеное течение. Река торопится пронести воды сквозь узкую щель в Зеравшанском хребте.

Стеной четырехкилометровой высоты протянулся с запада на восток Зеравшанский хребет. Вдоль его зубчатого гребня белеют снега, блестят ледяными шапками скалистые вершины Чимтарги и Ганзы. Полузасыпанные обломками скал ледники притаились в глубоких, затененных долинах. Из царства гор и лабиринта долин, что легли между Зеравшанским и Гиссарским хребтами, рекам есть только один выход — Фандарьинское ущелье. В него и устремляется Фандарья, вобрав в себя воды сотен горных рек, тающих ледников и ручьев. Трещиной двухкилометровой глубины рассекает ущелье стену Зеравшанского хребта. На дне ее, заполняя всю ширину ущелья, мчится бешеная, седая от пены и брызг река.