На пороге великих тайн

— Потерял, потерял, — проворчал Назир. — Штаны тоже потерял…

— Вот штаны… Камни в них положил…

Назир опять покачал головой, потом осторожно дотронулся до моего плеча, до принесенного мною груза и, видимо, окончательно убедившись, что я живой и говорю правду, стал раздувать костер.

— Мало мало кушай, Володька, — сказал он, ставя на костер казанок. — Твой курсак[26] совсем пропал. Потом лагерь пойдем.

— Может, у тебя ночевать? — спросил я, с наслаждением вытягиваясь на кошме.

— Нет, — серьезно ответил Назир. — Начальник ругать будет. Один час назад девка Инна приходил. Твоя искал. Начальник боится — ты совсем пропал. Говорил, рано-рано твоя искать.

Мне стало не по себе. Я не подумал, что мое отсутствие причинит столько беспокойства товарищам. Значит, уже разыскивают… Инна, которую Женька называл трусихой, не побоялась пойти ночью одна за несколько километров от лагеря, чтобы предупредить Назира о моем исчезновении. Я быстро поднялся.

— Не буду есть. Пойду в лагерь.

— Не буду, не буду, — проворчал Назир, протягивая миску с пловом. — Кушать надо. Курсак совсем пропал. Еще пять минут — ничего. Я тоже лагерь пойду.

— Ладно, — вздохнул я, чувствуя, что не в силах отказаться от ароматного плова. — Давай… Только тебе не надо в лагерь ходить. Сам дойду.

— Сам дойду, — повторил Назир. — Опять дорога потеряешь. Нет, я тоже лагерь пойду.

— А лошади, Назир? — спросил я, оглядываясь.

Назир усмехнулся.

— Лошадка далеко пошел. Завтра искать будем. Очень твоя испугался. Нельзя ночь голый ходить…

Так вот оно что! Значит, это были лошади. Я испугался их, а они меня. Ночью в горах все кажется страшным.

Я быстро покончил с пловом, и мы стали собираться в путь.

Назир взвалил на плечи мой груз и удивленно крякнул:

— Ой-ой, зачем столько камень таскал? Начальник бросал будет…

— Эти не выбросит, Назир. Эти хорошие.

Назир с сомнением покачал головой.

Время приближалось к двум часам ночи, и восток уже начал светлеть, когда мы подошли к лагерю. Еще издали стали видны отблески большого пламени. Миновав последний поворот долины, мы увидели три огромных костра. Один пылал около самых палаток, два других поодаль, на противоположном склоне. В кострах горели целые деревья. Языки пламени уносились высоко в темное небо. Наверное, отблеск этих костров можно было заметить даже с вершины Палат-хана.

Около палаток я разглядел длинную фигуру Пахарева. Сгорбившись, он ходил взад и вперед по освещенной огнем площадке. Еще кто-то сидел на земле возле самого костра.

— Ого-го, Николай Петрович! — закричал я, сложив руки рупором.

Пахарев остановился и стал прислушиваться. Фигура, сидевшая у костра, торопливо поднялась. Это была Инна.

Собрав остаток сил, я побежал к лагерю.

Когда я появился на освещенной костром площадке, Инна изумленно ахнула, а Пахарев разинул рот и в недоумении переводил взгляд с висящих у меня на шее часов на голые ноги и торчащие из ботинок мокрые портянки.

Инна опомнилась первая:

— Что с тобой случилось, Володька? Где ты был?

— Где бы он ни был, сейчас это неважно, — услышал я голос Пахарева. — Важно, что вернулся целым…

Я взглянул в глаза Николаю Петровичу. Они странно блестели. Прежде чем я успел открыть рот, Пахарев поднял винчестер, лежавший на кошме, и трижды выстрелил вверх.

— Николай Петрович, зачем? — вырвалось у меня.

— Сигнал Муссолину и Евгению, чтобы возвращались. Ищут вас…

Какой-то комок подкатил к горлу. Я не мог ничего сказать. Молча смотрел на Пахарева и Инну. Они улыбались.

— Спасибо, — с усилием выговорил я наконец, опуская глаза, — спасибо, что не ругаете, и… вообще… И пожалуйста, извините меня, Николай Петрович, что причинил столько беспокойства. Я заблудился, потому что…

— Так я и думал, — мягко сказал Пахарев. — Садитесь скорее ужинать. Инна разогревает ваш ужин с вечера.

— Но почему все-таки ты раздетый, Володька? Тебя не ограбили? — снова спросила Инна, все время не спускавшая с меня глаз. — Где твоя рубашка, брюки?

— Вот его брук, — сказал подошедший к костру Назир. — Он в брук положил два пуд камень.

И Назир осторожно опустил к ногам Пахарева мой импровизированный рюкзак.

— Так это ты нашел Володю, Назир? — опросил Пахарев и потрогал сверток носком ботинка.

— Это он моя нашел, — ответил узбек, присаживаясь на корточки у костра. — Понимаешь, начальник, пришел совсем ночью, голый, очень лошадка испугал, моя тоже… немного испугал. Два пуд камень принес.

— Николай Петрович, я месторождение нашел наверху, под Палатханом. Вот…

Я развязал лежащие на земле штаны и стал вынимать образцы. Пахарев внимательно рассматривал каждый кусок. Инна громко ахала. Назир причмокивал и восхищенно качал головой.

— Много там этого? — спросил Пахарев, подбрасывая на ладони большой кусок чистого магнетита.

— Много, Николай Петрович. Магнетитовые скалы поднимаются там среди альпийских лугов. Наверно, большое месторождение.

Пахарев положил последний образец на кошму, наклонился и вдруг крепко обнял меня.

— Ну поздравляю, Володя, — дрогнувшим голосом сказал он. — Поздравляю! Это настоящая находка.