На поверхности

— Уверен, что он хочет принять душ без публики и посрать так, чтобы его сокамерники не почувствовали этого запаха. К сожалению для него, мы не всегда получаем то, чего хотим.

Я вырвал свою руку из цепкой хватки ее острых блестящих ногтей, впившихся в мое предплечье. Они были похожи на когти, и я подумал о руках Теи. Ее простых, без украшений руках с короткими ногтями. Таких маленьких и мягких.

Прямо как она сама.

Я содрогнулся внутренне, ненавидя то, что был привязан к этой гарпии до того момента, пока Каин не освободится.

Отстранившись от Марии, я направился к двери, возле которой увидел стопку писем, ожидающих, когда их разберут.

Я удивился, заметив несколько из разных университетов, но, что было более удивительным, среди них было письмо из юридической фирмы моего отца «Янус, Маккендрик и Маккендрик».

Насколько я знал, у меня не было с ними дел, но любопытство заставило открыть его первым, даже раньше письма из Стэнфорда.

Мне было известно, что туда направляется Тея, и именно поэтому я тоже хотел поступить в Стэнфорд. Но юристы нечасто писали восемнадцатилетним детям.

Не без веской причины.

Так что это письмо имело приоритет.

Чувствуя волнение, я разорвал конверт и просмотрел письмо.

Мне потребовалось прочитать его три раза, прежде чем мое сердце перестало колотиться как сумасшедшее, и когда я, наконец, осознал, что меня не вызывают в суд за что-то, о чем я даже не подозревал, то понял, что это письмо на самом деле было хорошей новостью.

— Что там?

— Ничего, — бросил я на Марию хмурый взгляд через плечо.

Не говоря ни слова, я вышел из дома, продолжая читать длинный документ, из которого, по сути, следовало, что мой дедушка хоть и был тем еще скупердяем, оказался лучше, чем я о нем думал.

Он завещал мне трастовый фонд, к которому я мог получить доступ после окончания школы.

Когда я увидел сумму — двести пятьдесят тысяч долларов— меня охватило ликование. Я многое мог сделать с такими деньгами, и я знал, с чего начать.

Во-первых, предполагая, что знаю ответ на вопрос, почему Каин хотел поговорить со мной, потому что был уверен, что он получил такое же самое чертово письмо, я собирался игнорировать братишку еще больше, чем делал до этого.

Во-вторых, я собирался купить поблизости недвижимость. Какой-нибудь маленький и убитый домик, который хотел полностью перестроить с нуля, сделать в нем косметический ремонт и продать.

Это было то, чем я всегда хотел заниматься, и то, что у меня никогда не было возможности сделать. Ожидалось, что я пойду в школу, а затем окончу университет — черт подери, от этого зависело, получу ли я доступ к своему трасту. Я даже не был уверен, заботит ли моих родителей то, в какой области я получу степень бакалавра. Они просто хотели, чтобы у меня было высшее образование, так что мой путь был предопределен.

Пока дедушка Рамсден не спутал все карты.

Ликование наполнило меня, и оно оставалось со мной все время, пока я шел до гаража.

Поместье было огромным, и на его территории находилось три дома. В первом жили мы, во втором останавливался брат Марии, когда приезжал на каникулы, а в главном доме обитали ее родители. Они искренне верили в конец света, поэтому все это место было оборудовано безопасными комнатами и прочим дерьмом.

Несмотря на то, что я чувствовал себя комфортно в своей части собственности, мне все же было жутко бродить по общим местам, зная, сколько камер на меня нацелено, но, черт возьми, я знал, что если случится зомби-апокалипсис, я буду в безопасности.

До тех пор, пока Теи не станет, а потом я могу быть просто съеденным.

Я ни в коем случае не собирался жить в мире, в котором бы не было ее.

Вот почему через несколько минут мое сердце разбилось, когда я прочитал отказное письмо из Стэнфорда.

Туда, куда я знал, она направляется.

Там, где я знал, будет ее будущее.

Прерывистый вздох покинул меня, и я смирился с тем, что в следующие несколько лет наше будущее поведет нас по совершенно разным жизненным дорогам.

Даже когда мой мозг регистрировал это, даже понимая это, я это ненавидел.

Мы были бы на разных концах страны, и я понял, почему она выбрала Стэнфорд — чтобы уйти от меня.

Но теперь все было по-другому.

Мы разговаривали.

У нас не было романа, даже если мне казалось безумием думать, что то, что было у меня с Теей, считалось бы изменой. На мой взгляд, именно этим было то, что у меня было с Марией.

Каждый день и каждую ночь, хотя ее прикосновение было противно мне, я чувствовал себя обманщиком.

Я принадлежал Тее.

Она принадлежала мне.

И мы не могли быть вместе.

Нет до тех пор, пока мой ублюдочный брат не вытащит свою задницу из тюрьмы.

Одиннадцать тысяч девятьсот девяносто восемь дней.

Да, у меня на телефоне стоял обратный отсчёт до заседания совета по условно-досрочному освобождению.

Я проверял его каждый день.

Вплоть до минуты и часа. Черт, вплоть до секунды.

В ту же минуту, когда он выйдет, католик или нет, я разведусь.

Плевать, если бы мне пришлось просить, воровать или влезать в долги — я бы позаботился о том, чтобы не быть больше привязанным к Марии.