На Пришибских высотах алая роса

Большими группами они штурмовали боевые порядки вражеских войск, нанося им огромные потери. Самое главное было не дать им возможности закрепиться в узлах сопротивления и в опорных пунктах. Особенно эффективными оказывались удары по отступающему противнику. Сильные морозы и глубокие сугробы сковывали маневренность врага. Его войска были вынуждены двигаться по дорогам, забитым обозами тыловых подразделений. Здесь их и поджидали летчики. Внезапные атаки дезорганизовывали движение противника и наносили немалый урон в живой силе и технике. Потери врага от штурмовых ударов летчиков-истребителей исчислялись десятками танков, сотнями автомашин. Но самые большие потери были в живой силе.

Каждый вечер, собравшись у общей палатки, слушали рассказы командиров эскадрилей, спорили, обсуждали боевые вылеты и не только свои. Было о чем поговорить. Советская авиация на всех фронтах активизировала свои действия. Авиаторы применяли новые приемы боя. Много говорили о таранах на встречном курсе, хотя никто толком не знал подробностей, не уясняли толком при каких обстоятельствах его целесообразней всего применять, но осознавали, какое значение он имеет, все-таки это был последний миг жизни или последний шанс летчика спасти свою жизнь. Риск, конечно, был большой, но… Даже Ада, совершавшая тараны, ничего конкретного не могла посоветовать. Не возможно было это действие разделить на какие-то составляющие, и сказать: «Вот это надо делать так, а это – вот так тогда-то и тогда-то». Это было какое-то магическое действо – всплеск силы и чувства, их экстремум, помноженный на тщательный расчет, везение и удачу.

Ранним утром в составе группы истребителей Бальзамова вылетела на штурмовку вражеских войск. Им удалось внезапно вынырнуть из-под облаков и резко пойти на снижение. Они беспрепятственно в упор расстреливали колонну противника, отступавшего по шоссе на запад. Летчики обрушили огонь пулеметов и реактивных снарядов. Первым открыл огонь и атаковал немецкую колонну ведущий лейтенант Потапов. За ним Ада меткими очередями косила пехоту, поджигала автомашины. Они уже делали третий заход, когда вдруг внезапно открыла огонь вражеская зенитка, и на самолете Потопова загорелся мотор. Он пытался скольжением сбить пламя, но у него ничего не получалось. Прыгать на территорию врага он не хотел и, выпустив длинную очередь, не выходя из пикирования, врезался в колонну автомашин.

Возвращаясь на аэродром Ада думала о том, что последнее время стала упиваться уничтожением людей, пусть даже врагов. Не хорошо это как-то. Она никогда не была агрессивной, грубой. Откуда же в ней взялись эти садистские наклонности? Откуда такая кровожадность? Но самое странное и страшное, что она их за людей не считала. Это был ВРАГ, и все! ВРАГ, которого надо было уничтожать, в каких бы модификациях он не проявлялся. Она вспоминала свое ощущение, когда привезла в полк пленного аса. Смотрела на его голубые глаза, которые он, явно смущаясь и злясь, пытался от всех спрятать. Смотрела на его льняные локоны, выбившиеся из-под шлема, и думала: «Вполне симпатичный парень, если не брать в расчет, что враг. И я хотела такого убить, и могла, если бы таран получился по-другому. Ему просто повезло, что он остался жив, да и я тоже. Вот так мы воюем: убиваем драг друга молодые и сильные». И она никак не могла понять жалеет его или ненавидит. Тогда еще была какая-то жалость. Теперь ее нет.

* * *

Эскадрилья вылетела на перехват истребителей. Среди взлетевших, была и Ада. Бой постепенно набирал силу. Над машиной Бальзамовой, словно коршун, кружился немецкий ас. Она отчетливо видела змейку, нарисованную на фюзеляже, которая только того и ожидала, чтобы выпустить свой смертельный яд, ждала подходящего момента, чтобы поразить наверняка. Но Ада тоже не новичок, она начеку и не позволяет врагу завладеть удобной позицией. Она чувствует, как ее охватывает боевое напряжение, как происходит наивысшая мобилизация всех физических и психических сил и заостряется до предела внимание. И вот уже вибрирует каждый мускул от избытка энергии.

Вражеские истребители наталкиваются на мощное сопротивление советских самолетов, на их огонь и отходят в сторону, теряя свой обычный боевой порядок. Возникшую ситуацию немедленно использует Ада и поражает одного «мессера». Кто-то еще сбивает одного, и вот уже две машины врага покидают поле боя, пикируя к земле.