На привязи (СИ)

— В твоей должностной инструкции нет такого пункта — думать. Ты должен делать. А подумают за тебя другие.

— Конечно, — ядовито отозвался Марик, — на этом и зиждется служба в полиции. Думать незачем, за тебя подумает Альянс, а ты знай себе выписывай штрафы… Шло бы оно все к черту.

Он резко встал и пошел к двери, на ходу снимая с себя кобуру. Антон нагнал его, схватил за плечо, и Марик послушно остановился. Повернувшись, он сказал:

— Я устал. Оставь меня в покое, дорогуша, если только не хочешь помочь мне расслабиться…

— У тебя смена закончится через два часа, — сказал Антон, глядя в его светлые, полуприкрытые глаза.

Он вдруг очень, очень захотел поцеловать его веки, коснуться губами темных ресниц и пообещать ему так же, как недавно женщине: все будет хорошо. Марик едва заметно улыбнулся, точно читая его мысли, и невесомо провел ладонью по колючей щеке.

— Думаю, — промурлыкал Марик, — Инспектор простит мне мою отлучку… В крайнем случае, выпорет ремнем. Все равно разжаловать меня больше некуда. Я и так на самом дне. Отпусти, Антон.

— Ты не имеешь права! — Антон крепче сжал его плечо, положил ладонь на второе. Под пальцами напряглись мышцы, словно Марик готовился к прыжку. Лицо его оставалось все таким же безмятежным. Он шагнул назад, и Антон невольно пошел за ним. Марик прислонился к стене.

— Теперь тебе удобнее? — прошептал Марик. — Приложи башкой о бетон — и я уже никуда не уйду… — Он усмехнулся. — Убери руки. Ты слишком часто находишь повод зажать меня…

Грудь Марика мерно вздымалась, прищуренные глаза смотрели издевательски. Так и хотелось встряхнуть его, действительно — приложить затылком о стену, чтобы неповадно было мурлыкать, или схватить и прижать к себе. На миг стало страшно, что он так привык видеть смерти и страдания, что ему уже плевать на женщину, которую они спасли, но тут же пришла мысль, что это нормально, и именно так должно быть, иначе он будет сочувствовать людям вместо того, чтобы делать свою работу… Марик, устав ждать, резко толкнул его в грудь. Антон от неожиданности отступил, а Марик, еще раз ударив его раскрытыми ладонями, подтолкнул к столу. Антон сел на него. Марик, склонившись так близко, что его дыхание можно было уловить на губах, прошипел:

— Так-то лучше. Люблю, когда меня слушаются.

Резко развернулся и ушел прочь. Антон кинул ему в спину:

— В шесть сорок-пять жду тебя на углу!

Марик проигнорировал его, но, несомненно, услышал и принял к сведению. Захочет вместе пойти в ресторан? А какая разница, все равно там встретятся…

Антон устроился на столе поудобнее. Снял кобуру и жилет. Возвращаться на улицы уже было поздно, и регламент не позволяет работать в одиночку, а догонять Марика… он уже сдает оружие Давиду, исключая даже шанс скрыть свой прогул — а это прогул — от Инспектора. Антон усмехнулся, потер грудь. Забавно. Чем больше он выставляет колючки и пытается доминировать, тем сильнее хочется скрутить его, прижать к кровати и… Антон оборвал мысль. Его просто хочется. Почти уже невыносимо. Правильно ли это? Посматривать на его сбитые, медленно заживающие костяшки и мечтать провести по ним языком. Едва удерживаться, чтобы не положить ладонь ему на колено и скользнуть по бедру вверх. В который раз запрещать себе звать его на свидание. Вроде как не приветствуются в участке отношения между напарниками. Однажды Инспектор, узнав о свадьбе двух детективов, пробурчал, что у них не сайт знакомств, и развел их по разным партнерам. Детективы не протестовали. Даже признали, что с такой работой успевают отдохнуть друг от друга.

Антон взглянул на часы, дождался, пока настанет семь часов, и пошел сдавать оружие.

*

Сайт Альянса был лишен какой-либо информации о раскрытых делах, на портале Суда не было ни слова о приведенном в исполнение приговоре. Марик вводил имя Спилеца в разных вариациях, искал, искал, но находил лишь прекрасно известные ему сводки из новостей. Но нигде не было и слова, что его помиловали. Или что он сбежал.