На привязи (СИ)

— Моего опыта достаточно, дорогуша, чтобы я не улетел, даже если все двигатели откажут.

— Моего опыта, дорогуша, — передразнил Антон, — достаточно, чтобы знать, что такие выпендрежники, как ты, первыми и разбиваются. И ладно бы себя гробили, так нижние ярусы на дороге бьют…

Он приоткрыл окно и высунул голову, уставившись вниз. Марик ненадолго включил автопилот. Под ними бежали люди, двигались машины, а на трассе экаров было пусто, и Марик, сбросив управление на себя, разогнался под триста. Антон поднял окно, бросил взгляд на экран, где стелилась трасса, едва различимая невооруженным глазом, и вполголоса сказал:

— Нам торопиться некуда. Марик, сбавь. Сбавь, черт побери! — рявкнул он, и Марик сбросил скорость так резко, что его мотнуло вперед, а ремни впились в грудь так сильно, что наверняка оставили следы на коже.

— Извини, — чуть задыхаясь, выпалил он, — давно не летал…

Он глянул на Антона. Тот прикрыл глаза и явно решил абстрагироваться от происходящего. Усмехнувшись, Марик вновь дал скорость в половину максимальной. Он поглядывал на экран лишь потому, что так требовали правила. Но он помнил каждый изгиб трассы, все ее повороты, и не пропустил бы ни одного даже без экрана.

— Дом! — панически предупредил Антон.

Засмеявшись, Марик заложил поворот.

Когда они припарковались, Антон шумно выдохнул и пообещал, что Марик больше никогда не сядет за руль.

— Пара поездок — и ты начнешь ловить кайф, — заверил Марик, убирая ремень.

— Или окажусь в реанимации, — буркнул Антон.

Опрос свидетельницы им не дал ничего, кроме тысячи причитаний о том, что техника, украденная из ее дома, более чем достойна начала расследования. Никаких доводов о том, что раритетный телевизор невозможно отследить на рынке, и, скорее всего, из него сделали антикварный мангал нищие, дама не слышала, и Марик подумал, что не так уж плохо быть патрульным: всех неадекватных потерпевших можно скидывать на детективов, пусть разбираются… На обратном пути Антон решительно сел за руль, и под его неспешную езду Марик едва не заснул.

Они остановились у летнего кафе. Несмотря на прохладный ветер, уже открылась веранда, и Марик предложил расположиться там, чтобы отправить запись очередных показаний свидетельницы в участок и передохнуть перед следующим безнадежным и, по большому счету, бесполезным сбором сведений. Антон кивнул. Его ладонь лежала на колене Марика, пока тот говорил, и, хоть Антон и смотрел на него, внимая, ладонь его все равно совершала возвратно-поступательные движения по бедру.

— Здесь ведь все фиксируется на видео, — заметил Марик.

— И что? Думаешь, Инспектор будет лично просматривать? — хмыкнул Антон.

Марик пожал плечами. Ему было приятно. Впервые за долгое время он по-настоящему наслаждался прикосновениями и не до конца верил, что событие, которого он ожидал еще со времен средней школы, все же произошло, и Антон отвечает ему взаимностью.

— Лучше бы Инспектор лично просмотрел, в каких условиях живут его подчиненные, — пробормотал Марик.

Он выбрался из экара и спустился к кафе. Антон, последовав за ним, сказал:

— Я сам жил в общаге. Отличные условия. Скажешь, в спецтехе были лучше?

— В спецтехе у меня не было времени задумываться о простынях.

Антон, обогнав его, мимолетом коснулся шрама под лопаткой, словно мог видеть его сквозь одежду.

— Нормальные простыни. Уверен, ты наговариваешь.

— Зайди и проверь тогда, — сказал Марик.

Он, перепрыгнув через последние пару ступенек, занял стол, залитый солнцем, и закрыл глаза, подставив лицо его лучам. Антон сел напротив и тут же развалился так, что соприкоснулся с ногами Марика своими.

— Если приглашаешь…

— Разумеется, приглашаю, у меня ведь нет домашних животных, которые мешают принимать гостей, — сварливо отозвался Марик, приоткрыл один глаз и уставился на Антона. Он ожидал потока оправданий или возмущений, или, что еще хуже, неприкрытого обожания в адрес демона, но Антон невпопад произнес:

— Ты такой белый. Не сгори на солнце.

Марик вздохнул. В последние месяцы Антон не раз говорил что-то милое, но как же сложно к этому привыкнуть, когда в памяти заякорились годы его подчеркнутого игнорирования и редкой ругани…

Вечером, с легким неудовлетворением от невыполнимой и бесполезной работы, Марик надел пиджак, убрал в сейф оружие (единственное преимущество детектива перед патрульным — не надо сдавать пистолет и наручники каждый день) и посмотрел на Антона. Тот топтался у окна, поправлял воротник рубашки и пытался украдкой стереть с рукава рубашки пятно от соуса, поставленное за обедом.

— Так что? — негромко спросил Марик. — Пойдешь проверять простыни? Или уже передумал и признал мою правоту?

Антон уставился на него и просиял. Сердце Марика сжалось от этого детского, чистого восторга, от взгляда, направленного на него. Привыкнет ли он хоть когда-нибудь?

Да, четко осознал он. Привыкнет, и очень быстро. И сделает все, чтобы никогда не отвыкать. Привяжет Антона к батарее, если придется, но не отпустит.