На привязи (СИ)

Марик не глядя коснулся терминала на стойке, расплачиваясь, и пошел за ним. Больше не задавал вопросов, позволил взять себя за руку и увести из бара, потащить по темной улице, самыми черными закоулками. У одного дома, едва ли обитаемого, Антон подтолкнул его к стене, припал с поцелуем, и разгоряченное тело Марика прижалось к нему. Марик требовательно притянул его, положив руки на поясницу, чуть раздвинул ноги, и Антон вломил между них бедро, дурея от твердости… Марик потерся о него пахом, изогнулся. От него пахло умопомрачительно, он горел весь, и Антон едва сдерживался, чтобы по-звериному не слизывать с его щек и шеи остатки морского запаха. Марик чуть слышно простонал, когда Антон приник к его горлу, соскользнул по нему губами и толкнулся языком в ямочку между ключицами.

— Стой… стой, — заполошно зашептал Марик, но вопреки своим словам надавил на затылок Антона, прижимая еще ближе. Касаясь ладонями его тела под пиджаком, чувствуя твердые соски под рубашкой, Антон стиснул его грудь — доска, такая же твердая… Странно, и одновременно — упоительно. Он, согнутый, как вопросительный знак, и Марик — изогнувшийся в другую сторону, даже на цыпочки приподнялся, и весь ищет прикосновений, хочет больше, член — заметный под тканью брюк…

— Пойдем, еще немного… близко…

Марик сжал его руку, оттолкнулся от стены и встал прямо, чуть прикрыв глаза. Дышал часто, мелко, и в свете далекого фонаря блеснул на его шее влажный след, оставшийся от языка Антона. Антон потащил его по улице, стискивая его пальцы, наверно, до боли, но Марик не жаловался, шел рядом, плечом к плечу. Антон хватался за его руку, как за спасательный круг, за последний оплот разума в океане безумия. Казалось, стоит расслабиться — и он прямо здесь, на глазах редких прохожих, схватит его и… и Антон не знал, что сделает. Найдет интересный способ заставить его кричать, шептать, просить. Он скосил глаза на ширинку Марика. Очертания члена, крепко вставшего, склонившегося чуть набок, заставили его сглотнуть, в глотке пересохло. Черт, его же никогда не возбуждали члены… И никогда еще не хотелось так остро доставить другому человеку удовольствие.

Антон затащил его в свой подъезд, втолкнул в лифт. Марик поддался ему, точно мягкая глина, растекся по стене, и Антон, шаря по его телу руками, целовал, целовал, целовал… Звякнуло над головой, двери лифта открылись, и Антон потянул Марика за руку. Прислонился к своей двери, шаря в кармане брюк в поиске ключа.

Дверь дрогнула от удара изнутри, вздрогнул и Марик. Антон очнулся, словно его окатили холодной водой. Черт, у него совсем из головы вылетело… он приоткрыл дверь под напряженный вопрос Марика:

— Что это?

Из двери рванулось черное пятно высотой почти полтора метра в холке, зарычало, и Антон чудом умудрился захлопнуть дверь обратно. Лучик зарычал еще яростнее и забился в дверь, пытаясь ее вынести, и Антон не сомневался, что у Лучика хватит дурости и силы это сделать…

— Что это? — повторил Марик, отступая назад. Голос его истерично взлетел вверх. — Это… блядь, Антон, это боец или воин?

— Слушай… не нервничай, — попытался успокоить его Антон. Марик смотрел на него, широко распахнув глаза, и, кажется, пребывал в ужасе. От возбуждения не осталось и следа. — Я его приручил, и…

— Это демон, — севшим голосом сказал Марик и стиснул пальцами угол коробки лифта. — Антон, ты с ума сошел? Даже… его просто запрещено дома держать! — крикнул он.

— Тише, — шикнул Антон. Чувствовал себя одновременно и виноватым, и уязвленным. Марик застрекотал:

— Демон — в твоем доме! Так вот куда делась сбежавшая собака! Ты украл щенка из участка? Он сожрет тебя!

— Он привык ко мне, — защитил Лучика Антон. — И к тебе привыкнет, пойдем, я его закрою в комнате…

— А он проберется и сожрет меня, — истерически захохотал Марик. — Я от тебя такого не ожидал… а еще говоришь, что приказы неукоснительно выполняешь… черт, Антон, ты больной… мой тебе совет, — выпалил он, нажимая на кнопку вызова лифта, и двери тут же открылись перед ним, — совет. Верни его Оливеру и умоляй о помиловании. Это лучше, чем быть заживо растерзанным…

Марик, пятясь, зашел в лифт. Антон протянул к нему руку, и на миг поверил, что Марик вернется, но двери лифта захлопнулись, и кабина беззвучно поехала вниз. А ведь Марик так ни разу и не ответил ничего на его признание… Может, он просто хотел потрахаться? А что, он красавчик, у него толпа любовников и любовниц должна быть. Но нет, то, как он отзывался на прикосновения, говорило, что он считает Антон кем-то большим, чем просто игрушкой на одну ночь.

Антон обернулся к двери. Приоткрыл ее и, предусмотрительно ногой заталкивая Лучика в квартиру, просочился домой. Лучик сел перед ним, раззявил слюнявую пасть и смотрел почти преданно, но все равно в его черных глазах мерещилась ненависть и лютый голод. Антон достал с верхней полки шкафа корм, припасенный именно на случай такой встречи, когда Лучик отказывается пускать его в квартиру и пытается закусить хотя бы его ногой, раз уж другой еды нет под рукой.

— И что мне теперь с тобой делать? — уныло спросил.