На привязи (СИ)

Лучик, его единственный друг, оскалился в ответ.

*

Марик вырвался из многоэтажки Антона, пытаясь отдышаться. Волосы встали дыбом. Вряд ли уже когда вернутся в нормальное положение…

Он шел к общежитию, внутри все стучало. Демон. У него дома живет спертый из участка, мать его, демон. Лучшее и одновременно худшее творение генетиков. Тварь совершенно неуправляемая и неадекватная, признает одного человека, а порой случается сбой, и щеночек отказывается выбирать себе хозяина. Тогда щеночка усыпляют от греха подальше… Демоны — последнее оружие, когда борьба заходит в тупик. Камикадзе. На памяти Марика было минимум два случая, когда к террористу было слишком опасно подбираться, и к нему запускали демона. Демон кидался на человека, отрывал от него куски плоти, и никогда к приходу Альянса не оставлял в живых. После операции демона приходилось пристреливать, поскольку раз попробовав кровь, демон уже не мог остановиться, его гены диктовали ему рвать все, что его окружает.

Теперь все встало на свои места. И пропавшая собака, и укусы с царапинами, то и дело появляющиеся на руках Антона, и изредка — шерсть на его одежде. Как он мог додуматься завести такого питомца? Отшибленный. Совсем мозгов нет. Права была мама: Антон тупой.

Воздуха отчаянно не хватало. Марик остановился, пытаясь задавить подступившую истерику, но в груди все равно что-то вибрировало и вызывало глупые смешки. Больше всего он хотел смеяться над собой: так долго ждал этого торжественного момента, когда Антон возьмет его за руку и проводит на ложе любви, а в результате облажался. Сбежал, испугавшись собачки. Собачки-убийцы, черт ее побери… В голове прокручивались со скоростью белья в стиральной машине картинки сегодняшнего вечера. Поцелуй. Внезапный и одновременно давно ожидаемый, он не мог не замечать изменений в поведении Антона, только боялся спугнуть его и все испортить. А Антон — Антон сам к нему потянулся, и даже не заметил, как Марик судорожно притискивает его к себе, пытаясь взять от этого момента все. Он возбудился мгновенно, так сильно, как, наверно, никогда прежде. Он из последних сил сдерживался в баре, где было полно людей, а оказавшись на улице, готов был отдаться прямо у стены дома, хоть на землю лечь и трахаться до потери пульса. Он провел ладонью по шее, там, где Антон целовал его, словно в последний раз.

А может, и в последний, истерично подумал Марик. Может, после безобразной сцены у лифта Антон будет его всю жизнь теперь сторониться…

Ноги привели его в жилой блок, он даже ухитрился ни с кем не столкнуться по пути в свою комнату. Закрылся на все замки и сел на кровать. Отчасти надеялся, что Антон придет. Но надежда гасла. Зато вновь разгоралось возбуждение, одновременно пробуждая бесконечное, мучительное сожаление. Ну, подождал бы, пока Антон свою шавку загонит в туалет и запрет там… ну, понервничал бы, что демон его разорвет на куски… Зато добился бы своего. Получил то, чего давно хотел.

Впрочем, чему тут удивляться? Он все портит и упускает все свои шансы.

Закрыв глаза, он растянулся на постели. Сердце стучало в груди, норовило выпрыгнуть. Какие поцелуи… с какой страстью Антон набросился на него. Как хотел его. Марик провел по телу ладонями, но ни на миг не приблизился к тому, что чувствовал, пока руки Антона жадно шарили по груди и животу, спине, бедрам… Антон словно бы боялся перегнуть палку, смотрел, чуть ли слюной не капая, на член, но так и не дотронулся. Черт побери, нужно взять такси, приехать к нему, сказать… сказать хоть что-нибудь. Нет. Нет. Нет… Марик расстегнул брюки, стащил их к коленям и обхватил член. Ухнул в свои воспоминания, представил, что они с Антоном все еще на улице, и Антон вжимает его в стену, протиснув бедро между ног…

Как же он часто пытался представлять другие лица, лаская себя, и каждый раз проигрывал: за миг до оргазма сознавал, что думает только об Антоне, и хочет лишь его одного.

Утром он надел свежую рубашку, пригладил волосы, потом передумал и поставил их торчком. Вдруг осознал, что просто ищет повод не идти на работу и не встречаться с Антоном взглядом. Одно дело — быть вдалеке и надрачивать на его светлый образ, а другое — сейчас, после всего, что между ними произошло, сесть напротив и пытаться делать вид, что все в порядке, они профессионалы и никакие чувства не помешают совместной работе. Тем более… ох, он видел, он чувствовал, как возбужден Марик. И наверняка он не сомневается, что Марик, вернувшись домой, удовлетворил себя сам. Почему от этой мысли так неловко? Почему, если Антон был в том же положении?

Выругавшись, Марик подхватил пиджак и направился в участок.

Антон уже был там. Сидел со своей отбитой, как и он сам, кружечкой, и старательно всматривался в планшет. Стоило Марику открыть дверь в их общий кабинет, как он едва заметно вжал голову в плечи, точно нагадивший в неположенном месте кот.

— Привет, — бросил Марик.

— Привет, — отозвался Антон и опасливо поднял на него глаза.