На прорыв

Так-то он, по идее, должен быть посильнее Ольги. Но уж больно юно выглядит. Да и тощий какой-то. Не кормят их, что ли? Хотя, нет. Видимо, растёт – пацан же ещё. Сколько ему? От силы лет восемнадцать. А то и ещё меньше. Война, сволочь такая, сильно людей старит. Так что Петрухе вполне может даже шестнадцать оказаться: приписал на призывном пункте себе год-два – вот и воюет теперь. А я тут перед ним выделываюсь – весь из себя такой крутой, блин. “Выше меня только звёзды, а круче – только яйца”. И-эх. Да что же это со мной?

“Барыня-сударыня, ёрш твою медь”, - мысленно дал сам себе леща.

Что-то бравада из меня прёт, как из рога изобилия. Совсем безбашенный стал. Не иначе, озверина какого наркотического отведал, из-за чего энергия во мне прям бурлит и из ушей лезет, да на “хи-хи” периодически пробивает. Самому за себя страшно становится. А если крыша вообще улетит в заоблачные дали? Да я ж тут такого натворю… Если, конечно, выживу. Вон, Петруха – и то косится на меня как-то подозрительно. Да я и сам бы рад остановиться, только уже никак не получается. Мне теперь и море по колено. Хотя подспудное чувство страха, вроде, мозги пытается вернуть на место. Так что есть надежда на то, что не свихнусь и окончательно берсерком не стану: для них война как наркотик – без неё жить не могут. Мне тут ещё расстройства психики не хватало до кучи.

А что ж я такое съел или выпил? Эх, не до этого сейчас. Мозги уже заняты другой, гораздо более срочной задачей: нужно как можно быстрее подготовить позицию для встречи вражеской бронетехники. Вот и посмотрим, что крепче: мой лоб или немецкая броня?

После резвой уборки бросились разворачивать орудие с повреждённым щитком в сторону приближающихся танков. Благо, пушчонка была относительно лёгкой – чем-то напоминала нашу “сорокопятку”. Только пожиже.

“Pak 36,- проявилась долгожданная подсказка от уснувшей, было, памяти, – По прозвищу “колотушка” или “дверной молоток”. Орудие калибром 37 мм и бронепробитием 35–40 мм. Против "троек", что идут сюда ускоренным маршем, орудие вполне сыграет: башня имеет 30 мм брони. В лоб корпуса лучше не бить – там 50–60 мм. Хрен пробьёшь. Значит, лучше всего (и надёжней) первым выстрелом бить по гусеницам, а когда танк развернёт боком – лупить от души: боковая броня хлипкая.

[6]

Если буду выцеливать погон башни или какой-нибудь драный лючок мехвода – спалюсь. Нет у меня опыта подобных стрельб. Расстояние здесь – всего ничего: триста метров даже не будет. Для танка – плёвое расстояние. Так что на повторный выстрел банально может не хватить времени. Точнее, его не дадут сделать сами фрицы, врезав по нам осколочным.

– Привет, славяне, – вдруг раздалось со спины, – решили вдвоём все танки переколошматить?

– Если подмогнёшь – будем втроём, – невозмутимо ответил я, мельком бросив взгляд на вновь прибывшего, не прекращая наводить порядок на позиции, – Там ещё одна целая пушчонка на боку валяется. Помоги лучше её поставить на ноги.

– Баба… Етить-колотить… – донеслось со спины.

– Слушай, кобель, – озлился я, оборачиваясь, – Либо помогай, либо вали нахрен. Времени нет с тобой лясы точить: сейчас сюда фрицевская броня пожалует. Или ты лично их всех шапками закидаешь?

Передо мной ошалело лупал глазами парень лет двадцати, в грязном, местами порванном, ватнике, в шапке-ушанке, с перекинутой на грудь “мосинкой” без примкнутого штыка. Слегка подкопчённое простоватое лицо деревенского парня сначала выражало смесь удивления и радости (видимо, от предвкушения встречи с девицей-красавицей), которое, стоило только увидеть мою чёрную и опухшую от синяков “морду лица”, буквально на глазах сменилось гримасой чуть ли не благоговейного ужаса. Ну да, Ольга сейчас совершенно красотой не блещет. Увы. И тут пока ничего не поделаешь: нужно время, чтобы синяки сошли и опухоль спала.

От случившегося вдруг стало смешно до чёртиков, из-за чего я хитро подмигнул бедняге, чуть не наложившему в штаны, и елейным голосом поинтересовался:

– Что, Бабу Ягу никогда не видел? Не дрейфь! Я сегодня добрая. Токма фрицами закусываю. Такие тощие, как ты, мне без надобности.

И, не дожидаясь ответа, снова развернулся к орудию.

– Э-э… – замялись сзади.

– Что тут происходит? – появилось на сцене новое действующее лицо.

– А, лейтенант, – определил я подошедшего по голосу и, по-прежнему продолжая обустраивать позицию, продолжил: – Нужно быстро привести в чувство ещё одно орудие: перевернуть и поставить на снарядный ящик – колесо оторвано. Подготовить к бою и замаскировать. Также нужна пара бойцов на пулемёт – если мы с Петрухой будем выступать в качестве артиллеристов, из него стрелять по живой силе противника будет некому. А там фрицев за танками ещё едет “до чёрта”. Ну же, лейтенант, шевелись – время дорого!

Тот счёл за лучшее промолчать и стал бодро раздавать указания. Оказалось – на позицию артиллеристов вместе с лейтенантом прибыло больше половины отделения – семь человек, включая самого командира.

– Миномёты хоть нас поддержат? – вновь подал я голос.