На путях к Священному союзу: идеи войны и мира в России начала XIX века

Брошюра Шатобриана сыграла свою роль. Людовик XVIII, видимо, имел основания сказать, что она «принесла ему больше пользы, чем стотысячная армия» [Шатобриан, 1995, с. 262]. Вдохновленный ею Уваров решил развить тему и, расширив контекст, противопоставить Наполеону Александра I. Подчеркнув в предисловии преемственную связь своей брошюры с шатобриановской, он тем самым значительно повысил ставки. Если его французский предшественник говорил о замене Наполеона Людовиком XVIII внутри Франции, то, следуя этой логике, Уваров давал понять, что в общеевропейской политике на смену Наполеону пришел Александр I. «Чтоб изобразить поведение императора нашего во всей его красоте, – писал Уваров – должно противопоставить ему поведение его противника» [Уваров, 2010, с. 235]. Здесь автор впервые говорит о жертвах, принесенных Россией в 1812 г. и о противостоянии России не только Франции, но и всей Европе: «Александр изгнал из пределов своих вероломного врага, возмутившего их спокойствие. Он истребил армию в шесть сот тысяч человек – цвет Европы, против него ополченной. Он мог бы с гордостью опустить меч во влагалище и ждать неприятелей; но другая, высокая мысль в тайне его занимала. Он видел, что союзники Франции сражались с ним против воли, видел, что Европа стенала под тяжким игом и изнемогала от угнетающих ее бедствий. Александр решился освободить побежденные народы, вознамерился отомстить за оскорбление народных прав, и в самом независимом монархе вселенная явит защитника тех высоких, благодетельных правил, которым свет обязан был четырьмя веками славы и благоденствия!» [Там же, с. 243]. При этом в отличие от Наполеона Александр демонстрирует не только силу, но и умеренность, он не мстит, а освобождает, не разрушает, а восстанавливает. Александр, по мнению Уварова, стоит на перекрестке двух больших исторических периодов: он завершает эпоху революций и войн и открывает новый период мира. Под его правлением «Россия, главная виновница восстановления Европы, успокоится после долговременных трудов, под сенью славы, беспримерной в летописях мира!» [Там же, с. 248]. Этот новый период в истории Европы Уваров определяет как Александровский.

В отличие от Шишкова, последовательно противопоставлявшего Россию и Европу, Уваров считал, что заграничные походы должны стать отправной точкой для новых международных отношений в Европе, в которых Россия будет играть ключевую роль. В этом он был ближе ко взглядам самого царя, но тем не менее стать главным идеологом новой внешнеполитической доктрины России ему не пришлось. Сам Александр I нашел более удачное идеологическое решение. Приписав все свои победы воле Божьей, он тем самым в своем смирении вознесся до уровня Божественного избранника. Библейская риторика нового внешнеполитического курса лишь слегка отразилась в сочинениях Уварова, полностью лишенных увлекающего царя мистицизма. Для Александра речь шла не просто о новой попытке объединения Европы, а о глобальном преобразовании самой человеческой природы. Эсхатологические ожидания эпохи в сознании царя трансформировались в возложенную им на самого себя мессианскую задачу нравственного возрождения мира.

Глава 12 «Апокалипсис дипломатии»

Находясь на острове Святой Елены, Наполеон продиктовал Э.О. де Лас-Казу знаменитые слова, известные русскому читателю по роману Толстого «Война и мир»: «Московский мир довершил бы и положил конец моим военным походам. Это было бы ради великого дела прекращения случайностей и начала безопасности. Открылись бы новые горизонты и новые дела, полные всеобщего благополучия и процветания. Была бы основана европейская система, и весь вопрос заключался бы в том, как ее организовать. У меня был бы свой конгресс и свой Священный союз. Эти идеи у меня украли. В этом союзе государей мы обсуждали бы наши семейные интересы» [Las Case, 1961, р. 219].

Эти слова, независимо от степени их искренности, свидетельствуют о том, что Наполеон видел или же хотел, чтобы в объединительной политике Александра I 1815 г. увидели реализацию его собственного европейского проекта. Еще в 1800 г. временно возглавлявший Министерство иностранных дел Франции граф А.‑М. Д’Отерив опубликовал брошюру «О положении Франции в конце VIII года» («De l’Etat de la France à la Fin de l’An VIII»), в которой стремился внушить европейским дворам мысль, что только Франция способна обеспечить единство и процветание Европы при условии, что Англия навсегда будет удалена с континента [Bourquin, 1954, р. 77].