На путях к Священному союзу: идеи войны и мира в России начала XIX века

Французов, по мнению Шишкова, не только нельзя считать цивилизованным народом, они хуже дикарей и подают «примеры лютости и злобы, каких в бытописаниях самых грубейших африканских и американских обитателей тщетно будем искать» [Шишков, 2010, с. 302]. Инвективы, пущенные Шишковым в адрес французов, хоть и распространяются на нацию в целом, все же имеют определенные ограничения. Он признает присущую французам «некогда приятность общения». Речь идет о старом режиме, уничтоженном революцией. Характер же современных французов сформировался под губительным воздействием философии XVIII в. («адския изрыгнутыя в книгах их лжемудрствования»), представляющейся Шишкову источником всех преступлений. Поэтому французы – народ испорченный, оторванный от национальных корней и лишенный как первобытной чистоты нравов, так и навыков цивилизованного общежития. В отличие от французов русские – древний и благочестивый народ, «в них издревле течет громкая победами кровь Славян» [Там же, с. 282], и война, которую они ведут, отличается не только благородством цели, но и упорядоченностью действий: «Войско, вельможи, дворянство, духовенство, купечество, народ, словом все государственные чины и состояния, не щадя ни имуществ своих, ни жизни, составили единую душу, душу вместе мужественную и благочестивую, толико же пылающую любовию к отечеству, колико любовию к Богу. От сего всеобщего согласия и усердия вскоре произошли следствия едва ли имоверныя, едва ли когда слыханные» [Там же, с. 494].

Стабильность социального уклада для Шишкова едва ли не важнее самой победы над внешним врагом. Собственно говоря, эта война и ведется для того «чтобы привесть все царства в прежнее их состояние» [Там же, с. 579]. Освободительные идеи для Шишкова неразрывно связаны с идеями контрреволюционными. Для него важно не самостоятельное участие народа в боевых действиях, а демонстрация преданности крепостных крестьян помещикам и всех сословий царю и отечеству перед лицом революционной угрозы, нависшей над страной вместе с вторжением французов.

Народность войны 1812 г. для него определяется в первую очередь тем культурным потенциалом, который таит в себе русский народ и который должен вытеснить вместе с неприятелем французское влияние на русскую культуру. При этом последний аспект признается более важным, чем просто военная победа над Наполеоном. Французы еще находились в Москве, а Шишков писал: «Опаснее для нас дружба и соблазны развратного народа, чем вражда их и оружие». Сама война кажется ему благотворной в силу того, что причиненные ею бедствия и разрушения поставили перед всей нацией вопрос, всегда представлявшийся Шишкову основным: «Или продолжая питать склонность нашу к злочестивому народу, быть злочестивыми его рабами; или прервать с ним все нравственные связи, возвратиться к чистоте и непорочности наших нравов, и быть именем и душою храбрыми и прославленными Россиянами» [Шишков, 2010, с. 304–305].