На распутье средневековья: языческие традиции в русском простонародном быту (конец XV-XVI вв.)

Как бы там ни было, с уверенностью можно говорить о том, что указанные источники фиксируют идентичность основных элементов предкупальских и купальских собраний народа, а именно плясок, песен и рукоплесканий, упоминающихся в качестве характерных признаков купальских игрищ и другими памятниками, как это будет показано ниже.

Купала.

Купальский блок обрядов был заключительным для летних святок. В отличие от троицкого ритуального цикла он не зависел от лунного календаря. Зато прослеживается его приуроченность ко дню летнего солнцестояния, как рождественские святки привязаны к солнцестоянию зимнему. Поэтому не удивительна схожесть обычаев, соблюдавшихся народом в наиболее важные даты солярного круга, которые представляли собой точки экстремума для предельных размеров дня и ночи. А.Н. Веселовский даже обратил внимание на единое наименование летних и зимних святочных обрядов русалиями в Стоглаве[917]. Этот ритуальный параллелизм подметило и духовенство, на Стоглавом соборе обсуждавшее купальские игрища вместе с новогодними — в рамках 24-го вопроса из числа дополнительных: «Русальи о Иване дни и в навечерьи Рождества Христова и Крещениа сходятся мужи и жены и девицы на нощное плищование, и на бесчинный говор, и на бесовьские песни, и на плясанье [и на сказание/скакание], и на богомерские дела, и бывает отроком осквернение и девкам разстление, и егда нощь мимоходить, тогда отходят к рецы с великим кричанием аки беснии умываются водою, и егда начнут заутренюю звонити тогда отходят в домы своя, и падают аки мертвии от великаго клоптания. И о том ответ. По царской заповеди всем святителем коемуждо во своем пределе по всем градом и по селом разослати к попом свои грамоты, с поучением, и с великим запрещением, чтобы однолично о Иване дни, и в навечерьи Рождества Христова и Крещения Господня, мужие и жены и девицы на нощное плищевание, и на бесчинный говор, и на бесовьские песни и на плясание и на скакание, и на многая богомерьская дела не сходилися и таковых древних бесований эллиньских не творили, и в конець престали…»[918]

Данное описание перечисляет уже знакомый нам по другим игрищам набор элементов — песни, пляски, скакания, имевшие место на коллективных сборищах населения. Обращает на себя внимание отсутствие в этом списке хмельных напитков, как если бы они вообще не употреблялись в Ивановскую ночь. По крайней мере, вернувшись к насущной проблеме в 92-й главе памятника, церковные власти не преминули подчеркнуть отличие купальских обычаев от того, что творилось на зимних святках «пиянством»[919]. Впрочем, это вовсе не означает, что летом «бесования» проводились на трезвую голову, так как ночная трапеза, в том числе со спиртным, иногда упоминается в этнографических источниках[920].

92-я глава нашего источника упоминает и другие особенности проведения Купалы, не нашедшие отражения в 41-й главе. Здесь, в частности, говорится: «Еще ж мнози от неразумея простая чадь православных християн во градех, и в селех творят еллинское бесование различныя игры и плескание против празника Рождества великаго Иоанна Предтечи, и в нощи на самый празник в вес день и до нощи, мужи и жены, и дети в домех, и по улицам обходя, и по водам глум творять, всякими играми, и всякими скомрашскими играми, и песньми сотониньскими, и плясаньми, и гусльми, и иными многими виды, и скаредными образовании»[921]. Итак, приведенный фрагмент уточняет время проведения ивановских игрищ — в течение дня, предшествующего рождеству Иоанна Предтечи, и в ночь на сам праздник, а судя по сведениям 41-й главы и наказных списков, даже захватывая его начало. Таким образом, игрище накладывалось на два церковных праздника, установленных в честь христианских святых — Агриппины или Аграфены, получившей в народе прозвание Купальницы (23 июня), и Иоанна Крестителя (24 июня).

Эти сроки сохранялись и в более позднюю эпоху, причем как Стоглав, так и этнографические данные позволяют говорить о том, что пик ритуальных действий приходился в ночь с Аграфены на Ивана. Так, например, И.П. Калинский прекрасно показал нарастание ритуальной напряженности в течение дня, предшествовавшего Купале. Согласно его наблюдениям, 23 июня русские люди поутру ходили в баню, особо обращая внимание на лечение старых больных, затем созывали на обетные мирские каши нищих, с полудня до ночи устраивали хороводы и веселья, а к вечеру собирались на берегах рек с пирами, плясками, гаданиями и иногда украшали первородную деву как невесту[922]. Последнее обстоятельство С.В. Максимов объяснял тем, что купальские обычаи якобы знаменовали собой свадьбу бога солнца с зарей-зареницей[923].