На развалинах Мира

— Нет. Не знаю… Я с таким никогда не встречалась… Ты ведь не знаешь, как это было у нас. Я видела, как наших девушек заставляли так делать друг с другом, для потехи клиентов. Они смотрели, смеялись… и всегда их били после этого, говоря, что так могут поступать только шлюхи.

— Тебя заставляли?

— Нет. Я же, как мышонок… Слишком мала ростом для таких представлений.

Мужчинам не нравятся такие… и что ты во мне нашел? Меня просто продавали.

Одному или нескольким на час, два или ночь. Всегда разным, всегда грубым… Но тебе это противно слышать.

У Наты задрожали губы. Я попытался было привстать, но она с неожиданной силой придавила меня к постели.

— Дар, от этого не уйти, не спрятаться. Это всегда будет со мной!

— Но никогда оно не встанет между нами! Я привлек заплакавшую девушку к себе. Сквозь рыдания вырывалось бессвязно:

— Ты… ты… За что? 3а что меня так? Ведь я еще совсем, совсем ничего не знаю, я еще совсем девчонка… А они… Мне нет даже пятнадцати, а я словно жизнь прожила… за что? Господи… Дар, милый, ласковый мой, обними меня, крепче, не выпускай!

Слезы предательски навернулись на мои глаза. На миг исчезло желание обладать этим доступным, влекущим меня телом, и вместо него появилось стремление защитить, оберечь его от всех невзгод, от всего окружающего нас ужаса… Я гладил Нату, целовал и убирал солоноватые капли со щек…

Она затихла, справившись с собой, умиротворенно устроившись на моей груди.

Вся она, полностью лежа на мне, являла собой тоненькую и стройную красоту, каким-то чудом явившуюся мне в дни небывалых испытаний. Ее лобок прижался к низу моего живота, задел напрягшийся член, и у меня вновь сперло дыхание

— я хотел ее, хотел всем своим существом, и никто на свете не мог меня за это осудить! Ната, желанная до безумия, мгновенно почувствовала мое состояние. Она легко соскользнула с меня и легла рядом на спину. Ее рука настойчиво потянула меня за собой:

— Иди ко мне… Забудь обо всем! Желанный мой, родной мой, единственный!

Теперь я смогу!..А я больше не мог! Вбирая губами ее груди, касаясь впалого живота, милого и улыбающегося мне лица, я встал перед ней на колени…

— Возьми меня… Я все теперь могу! Желанный…

Она сама потянула меня к себе. Я утонул в ее глазах, счастливых и сумасшедших одновременно. Ната направила ладошкой мой член в себя, издав сладостный вздох, и я, из последних сил пытаясь сдержаться, проник в нее, ощущая, как огненная лава уже рвется из меня наружу… Едва я ощутил себя в ней — так долго хранимое мной желание выплеснулось наружу, от чего у меня на какое-то время помутилось в голове… Но Ната не отпустила меня после этого. Напротив, она прижалась ко мне всем телом, обвила руками и ногами, не давая мне двигаться и лишив возможности сопротивляться.

— Так должно было быть… Столько ждать. Не волнуйся, хороший мой. Ты очень скоро сможешь — теперь я сделаю все…

Ната умела, действительно, все. Ее ласки — или мои глаза, имеющие возможность наслаждаться этим чудом, руки, для которых более не было нигде запрета — я хотел ее снова и снова! Она доводила меня до исступления, сама насаживалась на мою плоть, став и покорной, и неукротимой. Я до синяков сжимал в руках ее тело, сходя с ума от возможности обладать им…

Сдерживаться больше было невозможно и пик наступил, разразившись криком восторга. Мне казалось, я проник в нее так глубоко, что разорвал ее пополам. Устье у Наты было маленьким и узким, отчего меня словно зажали в плотные и необыкновенно нежные, тисочки. Ната владела техникой секса, как никто другой. Сжимая мышцы влагалища, она выдавила из меня все, всю мою силу, и это было настолько хорошо, что я в изнеможении упал на нее, провалившись в забытье… Я пришел в себя от ее ласк. Ната удерживала мое тяжелое тело на своем, таком маленьком и хрупком на вид, прижимая мою голову и шепча:

— Я так счастлива… Это же чудо, быть с тем, кого любишь, кого хочешь… Как я теперь счастлива! Ты не знаешь этого… Нет, знаешь, не можешь не знать — иначе бы не мог быть таким! Я люблю тебя, люблю и еще раз люблю! Желанный мой! Я готова тысячу раз умереть, все перенести, только бы быть с тобой, всегда! Ничего не было, ничего! Только ты, мой родной, мой единственный!..

Всем своим сердцем я понимал, что она хотела этим сказать. В жутком прошлом Наты не было мужчин — только озверевшие, похотливые самцы. И только сейчас, только теперь, здесь, она испытала радость и счастье оттого, что может сама выбрать, кто разделит с ней ложе… И это будет ее выбор! Пусть, что девушка и я были единственными людьми, встретившие друг друга в этом кошмаре… Да, она потянулась ко мне всей своей измученной и обожженной душой, больше ей просто не из кого было выбирать. Но я не был зверем, использующим свою силу, чтобы заставить ее пойти на это. Я так же потянулся к ней, к живому и родному человечку, который стал для меня всем, самим смыслом нашей жизни среди изуродованной и искалеченной земли. Это еще не была любовь, я гнал от себя это слово… но чем это еще могло быть?