На развалинах Мира

Это отрезвило меня — ныли ушибленные при падении бока, саднила кожа, разодранная о какую-то корягу, выступающую из-под земли и едва не выбившую мне глаз. Я встал, кое-как привел себя в порядок и умылся из ближайшей лужи, коих было немало на дне. Вода хоть и ушла, но оно не было сплошь сухим — постоянные дожди наполняли все впадины мутной жидкостью состоящей из ила, песка и тины. Уже жалея о своем решении спуститься, я стал искать место, где мог бы без ущерба, для и без того грязной одежды, подняться наверх. И снова — не столько слухом, сколько всей кожей — замер, услышав новые звуки, донесшиеся с той стороны. Это было необъяснимо — я стоял, как вкопанный, боясь поверить в то, что это возможно… И, тем не менее, мне не послышалось — я был уверен в том, что оттуда, откуда дует ветер, доносятся непонятые звуки, принадлежащие либо зверю, либо человеку. Теперь ничто уже не могло меня остановить. Ширина реки в этом месте была приличной — я стал искать, где бы ее перейти выше. Русло немного сужалось где-то через километр.

Сделав первый шаг, я с опаской остановился — мне казалось, что я сильно рискую, пытаясь перейти по дну реки на ту сторону. Оно очень сильно напоминало болото, с той лишь разницей, что вокруг не было растений или травы. Зато хватало грязевых затонов и просто заиленных участков — нога сразу вязла в нем и с трудом выдиралась наружу. Дно не промерзало, как многочисленные лужи в городе — видимо, оттого, что где-то под ним, грело подземное тепло. Несколько фонтанчиков, из которых со свистом и шумом вырывался кипяток, говорили об этом. Я дотронулся до одного — вода была очень горячей, и мне пришлось сразу отдернуть ее обратно.

Разглядывать дно было особенно некогда — я стремился туда, где слышал вой.

По пути пришлось подобрать длинный шест — без него переправа была бы гораздо труднее. Пользуясь им, я благополучно пересек дно, и только в паре мест, соскользнувшая с влажного валуна, нога угодила в яму, наполненную водой. А другой раз наступил на осколок бутылки и едва не располосовал себе стопу.

Наконец, река осталась позади. Я устало вскарабкался на противоположный берег и, отдохнув пару минут, устремился вдоль береговой полосы к поселку.

Здесь почему-то было темнее, чем на моей стороне — я мог различать местность перед собой на расстоянии не более пятисот-шестисот метров.

Дальше все сливалось в темноте. К этому невозможно было привыкнуть — знать, что по времени положено быть дню, а глазами фиксировать постоянную ночь… Я крепче сжал в руках шест — мне не хотелось быть застигнутым врасплох тем, кто мог издавать эти звуки…

Вскоре я подошел к развалинам строений. Очевидно, это были остатки речного порта, возможно, грузового. Была различима рухнувшая пристань и пара судов возле нее, осевших на бок и увязших в иле. Так же, упавший портальный кран больших размеров — он при падении рухнул на крышу трехэтажного дома и пробил ее насквозь. Все, что не истребило землетрясение, довершил пожар, уничтоживший все остальное. А пронесшаяся волна, которая вырвалась из водохранилища, сравняла с землей и те жалкие остатки, которые выдержали толчки и огонь.

Я приблизился к покосившемуся забору — он был выложен из бетонных плит и во многих местах пошел трещинами и проломанными дырами. Повинуясь какому-то необъяснимому инстинкту, войти, как положено — через ворота или двери, я направился вдоль забора и очень быстро наткнулся на то, что искал

— сорванные железные двери, уже почти неразличимые из-под нанесенного водой песка и падающего сверху пепла. Это был вход в порт — но от самого порта уже ничего не осталось. Он был разрушен до основания, и то, что издали, мне показалось строениями, оказалось такими же холмами, каких было предостаточно и в городе. Жить здесь было нельзя. Но я помнил о вое, или о чем-то, очень на него похожем. И, что бы это ни оказалось, я хотел выяснить — что? Решив обойти всю территорию, я пересек двор и вышел к громадному баку — видимо, там хранилось топливо для автомашин. Он полностью прогорел, а по рваным краям я догадался, что перед этим бак взорвался. Всем, кто находился здесь в тот момент, пришлось несладко — впрочем, как и всем повсюду. Было очень тихо… Но, откуда, в таком случае, до меня донесся этот вой? Или же, это просто злая шутка — в виде осколка бутылки, случайно повернутой боком к ветру, и потому издающей такие заунывные звуки? Мне и самому приходилось подобным образом пугать в детстве соседей — до тех пор, пока они не нашли бутылку на чердаке и не сбросили ее в мусор. Однако ветер дул, хоть и с перерывами, практически всегда с одинаковой силой — если это он виновник, то звуки должны были бы повториться. Мое предчувствие говорило мне, здесь все не так просто…

Обыскав весь порт, я решил выйти с его территории — укрыться здесь было уже негде. Как ни обидно, но приходилось признавать, что звуки, принятые мною за живые, все-таки мне показались. И я напрасно прислушивался, стараясь уловить в дуновении ветра завывания неведомого мне зверя, или стоны человека…