На развалинах Мира

Передвигался по верхушкам камней, один раз даже попробовал облиться едкими духами, чтобы совсем перебить запах — это было глупо, так как подобные способы могли вообще погубить щенку чутье — не помогало ничего! Щенок уверенно и неотступно преследовал меня повсюду. Я полагал, что он обладает редким даром — верхним чутьем, присущим только очень опытным собакам, специально натаскиваемым для охоты на зверя. Рекордом стала моя, почти пятичасовая отлучка — я ушел от него на расстояние не менее трех километров, выбирая при этом участки, почти непреодолимые для пса. Меня обуял азарт — неужели он сумеет их преодолеть? Но щенок и на этот раз не ударил мордой в грязь — он не стал идти за мной, именно, точь-в-точь, по моим следам. А, преспокойно, выбрал тропинку поблизости и настиг меня даже раньше, чем я планировал. Я надеялся, что когда он вырастет, то будет мне надежным помощником, как в походах, так и в охоте, о каковой уже следовало начинать думать… Хоть продукты на складе имелись в достатке, но, хотелось, чего-то более, свежего. И мне не давал покоя вопрос — что за зверь был пойман взрослой собакой, и где?

А то, что пес способен к охоте, я понял очень скоро. До того, как мы вернулись, вместе со щенком, из моего похода, я ни разу не встречал в городе ничего, что хоть отдаленно напоминало бы о том, что он обитаем. И, когда с помощью пса, я впервые увидел каких-то маленьких и вездесущих зверьков, изумлению моему не было предела. Они так шустро передвигались и успевали спрятаться, что, без него, я бы так и продолжал считать, что в городе царит пустыня… Щенок увлеченно, и даже яростно, преследовал невидимую мне живность, облаивая и пытаясь залезать в узкие щели, каковых хватало практически везде. Чем питались эти зверюшки, понять было невозможно — на голой земле, покрывавшей ковром руины, ничего не росло. И, хоть погода стала чуточку теплее, но еще было слишком рано для весны и до того времени, когда из земли могло что-то появиться. Выходило, что они едят либо себе подобных, либо останки людей.

Однажды мы с ним прогуливались по уже протоптанным тропинкам. Они появились в наиболее посещаемых мною местах — к ручью и в ближайшую свалку, где было много древесины. Вдруг кто-то проскочил почти у моих ног и принялся удирать в каменные россыпи — щенок мгновенно среагировал и кинулся догонять зверька. Я не успел его окликнуть, как он исчез под почти полностью осевшей плитой. Слышалось только его повизгивание, скоро перешедшее в возбужденный лай, а потом — тишина. Я испугался — вдруг он провалился, в какую ни будь яму, и теперь лежит там с переломанными лапами. Достать бы я его не смог при всем желании — в развалинах существовало множество мест, в которые пролезть было просто невозможно.

Но, щенок объявился сам, весь измазанный в глине — а в пасти у него безжизненно висела тушка, лишь немного меньше его самого ростом. Я округлил глаза от удивления. Он, не только самостоятельно справился со зверем, почти не уступающем ему в размерах, но и притащил его ко мне! Не разодрал, не бросил на месте, а, именно — принес! Хотя никто его этому не учил…

Щенок отряхнулся и деловито затрусил в мою сторону. Он положил свою законную добычу у моих ног и присел, словно исполняя заданную ему команду.

Я наклонился и стал рассматривать убитого зверя.

Он был какого-то буровато-желтого оттенка, с короткой шерстью и очень массивной головой, занимавшей чуть ли не треть всего его размера. Хвост был, но совсем короткий. Меня сразу поразила одна особенность — странные лапы этого животного. Они очень отличались от привычных, присущих всем зверям — и я даже стал тереть глаза, вначале подумав, что мне почудилось.

Они чем-то напоминали кошачьи, и, лишь вглядевшись, я увидел всю разницу необычных лап. У зверя, словно, не было ступней. Вернее, они присутствовали — но оставались почти незаметными, из-за того, что были совершенно круглыми и прикрытыми шерстью, свисавшей с лап. Более всего это было похоже на совершенно ровный и обтянутый шерстью, столбик. На концах этих лап-столбиков, имелись внушительные когти — я сразу перевел глаза на щенка, опасаясь того, что зверь успел его поранить. Но тот спокойно ждал, пока я закончу осмотр, и ничем не выражал того, что у него имелись какие ни будь повреждения. Когти могли втягиваться во внутрь — это тоже было признаком того, что их обладатель в чем-то схож с кошкой — но на этом сходство и заканчивалось. Он не был похож ни на кого, и я растерялся, не зная, кто это лежит передо мной. Я приподнял его — вес зверя был не меньше четыре килограмм! У моего щенка действительно, немало силы в мышцах…

А пес терпеливо ждал, пока я перестану изучать его добычу. Я же не знал, как поступить, и медлил… Решившись, я вытащил нож. Разрез пришелся по брюшку зверя — оттуда стали вываливаться внутренности. Мне стало дурно — хотя, когда я снимал шкуру с собаки, то не чувствовал ничего похожего.