На развалинах Мира

— Ну что, пообедаем? А то еще идти порядочно. Пока еще до места доберемся.

Придется тебя на ночь привязать покрепче — а то вдруг передумаешь, да смоешься от меня обратно. А там тебя уже никто не ждет…

Я достал банку консервов, вскрыл ее ножом и, посмотрев, как щенок терпеливо ждет, и только подрагивающий хвостик выдает обуревающие его желания, выложил половину содержимого на землю.

— Ишь ты, какой воспитанный. Ну, ешь!

Второго приглашения не понадобилось. Тушенка исчезла с такой скоростью, что я только рассмеялся, глядя, как пропадают куски мяса и гречневой каши с того места, где они лежали секунду назад. Нос щенка воткнулся в землю, туда, сюда — где? Ведь лежало, только что? Пришлось дать ему еще немножко.

Остаток я выскреб ложкой, отломил кусочек от сухаря и запил его водой из фляги. Щенок тоже хотел пить. Я налил воду в сложенную трубочкой ладонь и опустил ее вниз. Он вылакал ее, облизнулся, и снова лизнул.

— Ну, все, хватит. Ты и так тяжелый, а тащить тебя на веревке — только время терять. Так что придется снова в мешок. Потерпи.

В мешок пес не хотел. Он зевнул, встал на задние лапы, и положил свою голову мне на колени, просясь обратно на руки. Я приподнял его, и, не опуская, принялся рассматривать, подумав о том, что как-то не удосужился сделать это раньше. Пес был весь черного цвета, и лишь на грудке, начинаясь от шеи, и заканчиваясь где-то в районе пупка, красовалось белое пятно. Шерсть была чистой — видимо, при всем своем безумии, его мать заботилась о щенке и вылизывала его, так что он не выглядел грязным и заброшенным заморышем. У него были большие, массивные лапы, с очень широкой пятой, что говорило о том, что щенок должен, со временем, вырасти в очень крупную собаку. Об этом говорил и размер его матери, справится с которой я бы никогда не смог, если б не случайность да топор… Уже сейчас в щенке чувствовалась будущая сила и мощь. Остренькие зубки, белым снегом выглядывающие из пасти, крепкие клыки, грозящие вырасти в настоящие кинжалы. Этот щенок был прекрасной находкой — та жизнь, которую мне предстояло теперь вести, значительно облегчалась с приобретением такого товарища. Правда, в прошлом у меня никогда не было собаки, и я не знал, как ее тренировать, приучать к командам, лечить от заболеваний. Я посмотрел щенку в глаза. Пес не отвел свои блестящие черные бусинки — он очень уверенно держал взгляд, а ведь ни одно животное не может смотреть в глаза человеку!

— Ну, ну… И как тебя зовут?

Щенок тихонько гавкнул — ему надоело висеть в моих руках. Пришлось опустить его на землю, с которой он немедленно вновь поднялся на задние лапы и стал карабкаться мне на колени.

— Ладно. Придем домой — придумаем тебе имя.

Я погладил его по лобастой башке. Он затих у моих ног и внимательно слушал, что я говорю. Речной порт остался далеко позади. Где-то там, в его окрестностях, я, быть может, мог найти людей… Но весь мой новоприобретенный опыт говорил мне о том, что это пока неосуществимо. Их не могло там быть. Вся эта земля все еще оставалась безжизненной зоной, где едой могло служить только то, что не было рождено ею. До времени, когда из почвы могли появиться первые ростки, должно было пройти еще очень долго… А чтобы жить, питаться нужно каждый день. Если нет другой пищи… то едят тех, кто слабее. Сейчас слабее оказался человек. Как он забрел туда, откуда? Ответа я не знал. Он не мог быть из города — моего города, если на то пошло. Оттуда, с той стороны? Я еще не был в той части, которая находилась за дном бывшей реки. Но где, в таком случае, его вещи? Если я, решившись пойти в столь дальний поход, взял целый мешок, то и ему понадобилось бы продуктов не меньше. Или же, собака, преодолев немалое расстояние, притащила части убитого в логово? Мысли роем кружились в моей голове, и я не знал на них ответа… В одном я мог быть уверен — мое одиночество кончилось.

Домой мы добирались долго. Один бы я проделал этот путь намного быстрее, но тяжелый груз за спиной не позволял делать дальних переходов, и мне приходилось чаще отдыхать. Большую часть пути мне приходилось нести щенка на спине. Если же он пытался идти самостоятельно, то отставал из-за того, что скорость моего и его передвижения была несопоставимой. Мучаясь, ругаясь и успокаивая себя мыслями о более счастливом будущем, я преодолевал все препятствия, которые нам попадались. Дорога назад ничем не была лучше той, которую я проходил несколько дней назад. Ничто не изменилось — разве что там, где я оставил бутылки, в надежде вернуться, пришлось сделать не запланированную остановку — я укрыл их более надежно, посчитав, что спирт, даже если и технический, никогда не помешает в будущем. Нести же его с собой, взваливая на себя еще одну ношу — извините…