На развалинах Мира

Ночевать я остановился возле большого валуна, вывернутого из глубин, и теперь возвышавшегося в поле. Он достигал размеров одноэтажного дома, и в его выемке мы могли укрыться от дождя, если тот бы вдруг начался. Я решил на следующий день пройти столько, на сколько хватит терпения — а потом, перейдя овраг, направиться домой. Под терпением, подразумевалось, что ни будь интересное, вроде разрушенного жилья. Найти его, честно говоря, в этой степи, было нереально.

Ночь прошла быстро. То ли не спалось, и я провел большую ее часть, ворочаясь на подстилке, то ли, просто рано встал. Мы быстро позавтракали — я хотел пройти, как можно больше, чтобы успеть вовремя повернуть к развалинам. Я с неохотой — все приелось, зато пес — с нескрываемым удовольствием. Он так обожал свою неизменную перловку с мясом, что я не мог сдержать улыбку, видя, как он поглощает содержимое банки. Я погладил его по холке — щенок сразу завалился на спину, подставляя живот. Пришлось погладить его и по туго набитому брюху.

— Что-то ты, разъелся, милый. А растешь медленно. Может, ты таким и останешься?

Тот блаженно задергал лапами, и лишь приподнявшееся ухо, выдало его интерес к моим словам.

— Правда, ты и так не очень-то маленький. Или, я не замечаю, как ты тянешься. Станешь с медведя — как тебя потом кормить? Ладно, разнежился.

Пошли. Нечего валяться. Еще местных блох нахватаешься — остригу потом налысо, будешь знать!

Он кувыркнулся через плечо, и, встав на лапы, ткнулся мордой мне в ладонь.

— Ну — все, все… Нежности тут развел. Пошли!

Еще полдня мы шли по склону оврага, который, казалось, тянулся нескончаемо. Яркая полоска на востоке сильно приблизилась, и теперь занимала почти все видимое пространство. Все больше становилось побегов — все таких же красных, или желтых. Я еще раз сорвал один, и понюхал:

— Запах, как запах. Травой пахнет, зеленью… Или, как теперь правильно будет — желтенью? Так…

Пес тоже понюхал, но, не найдя для себя ничего интересного, побежал дальше. Я немного отстал, и еще раз сорвал очередной росток.

— Значит, не только животные… То есть — не одни насекомые. Те зверьки, которых ловит в городе щенок. Те звери, которые хотели поймать нас. А теперь — и растения. Почему? И почему мы с псом не изменились? Или — все еще впереди? Нет, не хочу…

Из раздумий меня вывел лай пса. Я поднял голову. Он мчался по склону, делая красивые и длинные прыжки, словно кошачьи. Собаки так не бегают. Я вновь отметил про себя — еще одно доказательство… В следующую секунду меня пробил холодный пот — что-то бесформенное, не уступающее щенку в размерах, выскочило из земли, угрожающе рявкнуло и скрылось среди камней.

Щенок в азарте кинулся вдогонку и растерянно закружился на месте.

— Стоять!

Я бросился к нему. Пес злобно гавкал и бросался на какое-то отверстие, не решаясь, однако, туда пролезть.

— Стоять!

Я еще раз крикнул, видя, как при моем приближении, у щенка появляется, исчезнувшая было, отвага. Мало ли, какая тварь могла там скрываться? Судя по мелькнувшим размерам — вполне порядочная. Из отверстия тянуло сыростью и плесенью.

— Сиди.

Оставив пса возле дыры, я сделал небольшой круг. Будь это подземный житель

— таких норок могло оказаться немало, и второй, а то и третий вход был бы обязательно. Но осмотр ничего не дал — ни единого отверстия я не обнаружил. Вернувшись к щенку, я призадумался. Вторая половина дня обещала стать веселой — если оставаться на месте и попытаться достать этого зверя.

Но что это могло нам дать? Я посмотрел вперед — степь продолжалась еще далеко… Возможно, там, дальше, ничего и нет…

— Ко мне.

Я отошел от норы и снова скомандовал:

— Ко мне!

Пес неохотно подчинился. Я погладил его и заставил сесть возле себя.

— Спокойно… Терпение, щеня. Подождем, пока он… оно само не выползет наружу. Куда ему, такому здоровому, деться? А, чтобы больше хотелось… Сидеть!

Я опять придавил пса к земле, заставив его вытянуться и лечь, а сам достал из мешка кусок лепешки.

— Так! Посмотрим, что любят эти обитатели равнин.

Я примотал шнурок к куску и положил его возле самого входа. Мы стали ждать. Около часа ничто не нарушало кажущегося спокойствия и тишины. Когда терпение стало иссякать, и я, раздосадованный, уже хотел продолжать путь, в отверстии что-то зашевелилось. Щенок дернулся, но мне во время удалось его остановить, навалившись всем телом.

— Тихо…

Шевеление повторилось. Мелькнула бурая лапа, с длинными и массивными когтями, цапнула землю возле хлеба, и проворно убралась обратно.

— Ага! Нет, дорогой, придется показаться полностью!

Я подтянул шнурок поближе. На этот раз ждать пришлось недолго. Снова послышалось шевеление, опять мелькнула лапа, но ее хозяин упорно не желал вылезать наружу. Пес потянул воздух, и, ткнув меня лапой, осторожно высвободился. Он явно давал мне что-то понять, что я, увлеченный выманиванием зверя из норы, не улавливал. Щенок гавкнул и опять втянул воздух.

— Ну что ты, там… Ах, черт! Точно! Ветер с нашей стороны, прямо к нему!

Он нас чует, вот и не выходит. Молодец!