На развалинах Мира

Становилось жарко. Я давно стянул с себя безрукавку и оставался в одной легкой куртке, на голое тело. Впечатление, что греет солнце, было таким, что я не раз поднимал голову наверх, пытаясь рассмотреть его сквозь бесстрастную завесу облаков. Но, если солнечный свет они и не пропускали, то тепло — пожалуйста. Жарко было и псу. Он высунул язык, и стал посматривать на меня, а, в частности — на флягу, привязанную к поясу.

— Погоди. На привале.

Я проследил его взгляд и проверил, как фляга держится на ремне. Вода слишком много значила, чтобы случайно ее лишиться. Он вздохнул, совсем как человек, и поплелся позади. Щенок устал.

После однообразия каменных пейзажей города, идти среди далеко просматривающихся полян и круч, было даже интересно. И не так мешали, вечно попадающиеся под ноги, обломки — как в развалинах. Но, даже здесь, на расстоянии не менее сорока километров от него, попадались какие-то части от машин, сорванные крыши киосков — все, что могучая сила ветра, сумела приподнять и унести на себе, чтобы затем сбросить здесь. Я не ошибся — ураган пронесся над городом именно в этом направлении. И то ядерное облако, которое я видел на востоке — оно тоже было снесено ветром, не успев упасть на город всей своей мощью…

Очень редко стали попадаться какие-то ростки — они выглядывали из земли совсем немного, чуть-чуть, но и им я обрадовался, как цветущим деревьям.

Есть ростки — будет и растительность! Лишь бы только не вернулась стужа, и не погубила их раньше, чем они войдут в силу! Да, если когда ни будь придется уходить из подвала — то сюда, где жизнь, похоже, вновь вступает в свои права.

Я чувствовал себя разведчиком. Только не было тех, кому я мог рассказать, про все, что я видел. Но, даже если вокруг — одна, невероятно огромная зона, я хотел ее пройти, чтобы быть уверенным в этом до конца. Но вряд ли это было зоной. Где-то впереди, сливаясь с тучами, улегшимися прямо на вершины, вздымались ввысь скалы. На них отсутствовал снег — я уже хорошо различал это. По настоящему, до них было еще около двадцати километров, не более. И, если бы видимость, была не настолько скудной, я мог бы разглядеть практически все в округе, не предпринимая таких усердных попыток, все обойти самому. Но у меня не было такой возможности. Мир, ограниченный горизонтом, заканчивался быстро. Если сравнить с тем, что было вначале — я мог только радоваться. Тогда видимость не превышала километра, не более… Сейчас расстояние увеличилось, и были все предпосылки к тому, что эта тенденция останется и впредь. Может быть, со временем появится и солнце… Но это уже было из разряда почти несбыточных надежд.

Идти здесь было несравнимо легче, и я думал, что мы успеем добраться до скал, как раз ко времени ночевки. Если, конечно, то, что я принял за скалы, не окажется принявшими их форму, облаками. Я так и не мог припомнить этой гряды — мне казалось, что до гор должно быть еще довольно далеко. Но что же это тогда может быть? Как много я бы отдал за простой бинокль — владение им очень облегчило мне жизнь.

Дорогу преградил глубокий овраг. Я выругался — такие препятствия всегда смешивали все планы. Пес остановился возле него и вопросительно посмотрел на меня.

— Пошли, пошли. Обходить не будем.

Я спустился по насыпи вниз. Дно оврага было покрыто камнями, из-под которых почти не проглядывала земля. Крупные и помельче, серые в прожилках красного цвета, они имели острые грани, и приходилось быть осторожными, чтобы не изрезать обувь и ноги. Некоторые валуны достигали размеров автомобиля. Пес заметался — ему, не снабженному обувью, передвигаться по режущим кромкам, было невмоготу…

— Иди ко мне.

Я взвалил его на плечи, увеличив свою, и без того нелегкую, ношу. Пройдя овраг поперек, мы стали подниматься на другую сторону. Следовало запомнить и нанести его на карту — овраг продолжался далеко на восток, и неизвестно, где заканчивался. Западная же его часть тянулась еще около метров семисот, после чего плавно выходила наверх. Можно было его обойти, но так бы мы потеряли во времени. После оврага, уклон поля стал резко вздыматься вверх, начался подъем. Мне это показалось хорошим знаком — значит, то, что я принял за горы, действительно — горы? Но тогда и предположение, о том, что они, каким-то образом, сместились и стали ближе — тоже реальность?

Но это были не горы. Через два часа, когда мы пересекли каменную пустошь, я смог рассмотреть их более отчетливо. Это были скалы — очень крутые, высокие и, как мне показалось, абсолютно непроходимые. Они возвышались сплошной грядой, и ни в одном месте этой высокой стены не было видно ни единого просвета.

— Вот это номер… Откуда?

Я смущенно посмотрел на пса. Тот, выжидающе — на меня.

— Похоже, мы в тупике. Что ж, придется исследовать эту стену вдоль ее протяжения. Куда пойдем? На восток, к желтой пустыне? Или к реке, на запад? Река предпочтительнее — все-таки, мы там уже были.

Щенок почесал у себя за ухом лапой. Ему было все равно. Решать пришлось мне.

— Тогда — на восток. Разведка, так разведка.