На развалинах Мира

Я вскарабкался наверх. Впадина была больших размеров — не меньше стадиона, если такое сравнение было допустимо. Что-то раздражало, мешало сосредоточиться и внимательно осмотреть местность. Я ни как не мог понять, что? До тех пор, пока щенок, весело лая, не стал подпрыгивать и пытаться поймать что-то зубами. Я застыл на месте, позабыв опустить занесенную для следующего шага ногу.

— Ты что, каши объелся?

Но щенок и ухом не повел, продолжая свои нелепые скачки. Присмотревшись, я ахнул — и на земле, и в воздухе мельтешили мелкие, почти прозрачные существа, более всего походившие на мошкару. Вместе с тем, за ними гонялись существа покрупнее — и, поймав, пожирали на месте, оставляя только почти не видные, слюдяные блестки-крылышки. Ни тех, ни других, я раньше не встречал. Щенок пытался поймать, какое ни будь, из тех, что больше, но у него ничего не получалось. Они так быстро передвигались, что я не мог уследить глазами ни за одним. Я, пораженный, тем, что было за чем гоняться, тупо смотрел по сторонам, и с натугой соображал — Как? В зимнее время? Насекомые? Насекомые — ли? Щенок гавкнул и бросился прочь, махом взлетая на возвышенность из камней и вывороченной земли. Он ткнулся в кучу носом, и энергично заработал лапами, хвост моего приятеля закрутился, как маховик. А через пару секунд он негодующе взвыл и пулей помчался обратно.

Я остановил его, успев ухватить за загривок.

— Ты бы постоял, что ли…

Щенок потер нос лапой. На влажном, черном пятне, проступила капелька крови.

— Укусили?

Он мотнул башкой, извернулся, и вновь побежал на холм. Я из любопытства проследовал за ним. Что там творилось… То ли, гусеницы. То ли, черви — совершенно не похожие ни на что, когда-либо виденное в прошлом. Некоторые очень крупные — чуть ли не с ужа, но не имеющие ни глаз, ни рта. Они напоминали дождевых червей — но сильно отличались по цвету и размерам.

Такие же скользкие, быстро сжимающиеся и мгновенно вползающие в землю.

Когда мы подошли, многие стали проникать в рыхлую почву. Я придавил одного древком копья, и сразу отпрянул назад — этот, то ли червь, то ли змейка, вдруг приподнялась на хвосте и метнулась ко мне. Он коснулась копья, обвил его и сразу бросился обратно — под спасительные комья.

— Вот значит, кто тебя цапнул.

Пес взвизгнул. Он вовсе не чувствовал себя расстроенным, и собирался продолжать раскопки…

— Нет, приятель. Нам надо идти дальше. Бросай это дело… Рядом!

Щенок заартачился — как можно покидать такое интересное место? Но, видя, что я удаляюсь, сразу спустился и бросился вдогонку.

— Значит, не все погибло? То, что было в земле — сохранилось? И — приняло вот такие непонятные обличья. Что-то, не очень привлекательно… — я разговаривал вслух, не обращая внимания на взгрустнувшего пса. — Конечно, тем, кто был спрятан под землей, легче всего было уцелеть. Но что-то я не припоминаю — вот таких. Или это — не отсюда? Мутация? Под землей… Кое-кто, тоже выжил — под землей!

Щенок опять залаял. Его звонкий голос далеко разносился по степи, и я от неожиданности вздрогнул. Он отбежал на несколько шагов, подпрыгнул и стал призывно гавкать в мою сторону. Я увидел, что он, удерживает лапой что-то, издали очень похожее на клубок шерсти. Пес, наученный горьким опытом, больше не пытался обнюхивать все подряд, а лаем призывал меня подойти и посмотреть самому. Я подбежал — меня тоже интересовало, что могло водиться в безжизненных, на первый взгляд, просторах этого поля. Но не успел — этот клубок извернулся и буквально истаял среди камней, приняв их расцветку и вид. От обиды пес вновь зашелся лаем и стал кидаться на все камни подряд.

Пришлось его привлечь к себе и успокоить.

Мы продолжали идти вперед. С каждым шагом я настороженно вглядывался по сторонам — природа преподнесла нам сюрприз, и, следовало ожидать, что на этом они не кончаться. А мне не хотелось сюрпризов — особенно, слишком крупных. Таких, для кого мы со щенком, сами можем стать сюрпризом.

Пес, по-прежнему бросающийся из стороны в сторону, теперь уже не пытался сразу засунуть свой нос во всевозможные дырки. Ничего не скажешь — учился прямо на глазах.

Почва здесь была более влажной, чем в покинутом нами городе. Если там часто встречались участки, покрытые словно черепашьим панцирем — и это, не смотря на то, что воды в развалинах хватало, то здесь земля была почти везде рыхлой. Теперь, после встречи с этими насекомыми, и слишком крупными червями, я стал замечать нечто похожее почти всюду — нужно было только внимательно вглядываться по сторонам. Жизнь в степи была, пока странная и непривычная. Но — была. И, раз здесь водились такие существа — то, со временем, могли появиться и иные, еще более странные и большие. Я был почти уверен, что если мы зайдем еще дальше, то обязательно увидим, что ни будь, в этом роде…