На развалинах Мира

На этот раз мы вышли точно — к мосту. В наиболее трудных местах я подхватывал щенка и брал его подмышку — он не мог идти, как прежде — мешала и пораненная лапа, и то, что он весь был вымазан в нефти, и из-за этого постоянно срывался и скользил даже на ровном месте. Только сейчас я обратил внимание, как он стал тяжел — я давно не таскал его на спине!

Хорошо хоть, что я не стал с собой брать все шкуры — только те, которые посчитал наиболее подходящими для обработки.

Мы преодолели несколько секций моста, проползли по крышам и бокам опрокинутых вагонов, и остановились — дальше было открытое пространство около тридцати метров. Вагоны и секции продолжались дальше — но до них еще следовало добраться. Бревна и доски, по которым мы перебирались, исчезли.

Либо их унесло водой, либо, случился очередной толчок. Это не имело значения — перед нами была вода, и я не знал, что решить. Спускаться с надежной крыши на эту мутную жижу мне не хотелось. Впрочем, среди воды бревна все-таки попадались — они отстояли друг от друга на небольшом расстоянии. При желании можно было попытаться перепрыгивать с одного на другое — и таким образом достичь остальных секций. О том, чтобы переходить реку в другом месте, нечего было думать — уровень поднимался, чуть ли не на глазах. Но легко сказать — перепрыгнуть… С грузом. С собакой на плечах, с оружием…

Я поставил щенка возле себя, и примерился — хочешь, не хочешь, не оставаться же здесь навсегда! Больше от упрямства, чем от здравого смысла, я прыгнул на ближайшее — и оказался по пояс в воде. Глубина была небольшой, но ноги сразу стали вязнуть в иле. Когда бревно перестало качаться, я подтянул его к себе и махнул собаке:

— Давай! Ко мне!

Он совсем не хотел следовать моему примеру, и просто лег на крыше, не желая никуда прыгать.

— Ко мне! — уже строго сказал я. Пес нехотя встал, потянулся — и через секунду брызги окатили меня всего — он прыгнул. Зато дальше уже не я — он был впереди, переплывая от ствола к стволу и сокращая расстояние до следующей группы вагонов. Оставалось несколько бревен, когда он завис передними лапами на последнем, и почему-то упорно не желал двигаться дальше.

— Ну вот. Столько прошли и вдруг встали. Ты что это?

Я ступил на ствол. Он крутанулся у меня меж ног, и я опять слетел в воду.

На этот раз я ушел в нее полностью — с головой! Запах от этой воды, скорее напоминающей слизь, был такой, что меня едва не выворачивало наизнанку.

Пес, до того не решавшийся оторваться от ствола, бросился ко мне — он решил, что мне нужна помощь… Но помощь понадобилась ему самому — он беспомощно бил лапами по жиже и постепенно погружался — тина обволакивала его, не давая плыть ни в одну из сторон.

Я швырнул к нему канат — пес сразу ухватил его зубами, и я, уже не обращая внимания ни на зловоние, ни на то, что сам все сильнее ухожу в топь, стал подтаскивать его к себе…

— Досталось?

Пес выглядел жалко. Весь мокрый, в разводах от нефти и грязи, облепленный водорослями, он подергивал боками и тяжело дышал. Мы находились на ближайшем вагоне, упавшем так удачно, что его колеса словно стояли на дне.

— Да… Придется отмывать тебя, и себя — тоже. Но дома — не в этой, вонючей луже! Ничего — осталось немного. Вагонов восемь, там чуть-чуть — и берег.

Щенок навострил уши и посмотрел на переправу. Я ощутил знакомое волнение…

— Что? Опять?

Он зло ощерил клыки и встал. Сомнений не оставалось — нас так и не оставили в покое! Та ли стая, которая так упорно стремилась покончить с нами возле резервуара с нефтью, другая — не имело значения. Крысы — штук семь, или восемь, — силуэты монстров сливались в сумеречном свете. Они бежали по нашим следам, вскидывая свои зады в каких-то странных скачках, и вскоре первые остановились возле берега. Секундное замешательство — и я увидел, как первая запрыгивает на наклонный борт первого вагона… Они шли, точь-в-точь, как мы, словно были настоящими следопытами. А может, так оно и было — что я мог знать о крысах, которые никогда раньше не стремились попадаться на глаза человеку? Я перевел взгляд на щенка — он не собирался никуда бежать, готовый принять бой здесь, на скользкой жести изувеченных вагонов. Я подумал, что пес прав. Куда бежать? Рано или поздно, они придут и к нам, в наш подвал…

— Ну, что, Черный? Так я и не успел тебе имени придумать. Полагаю, не обидишься. Видишь, как теперь времени не хватает…

Я обернулся — нам оставалось всего восемь вагонов и одна секция моста. Но это уже ничего не меняло. А лучшего места для засады и придумать было нельзя! Я не стал даже прятаться. Собственно — прятаться было и некуда.

Вагон наполовину затоплен, и лезть туда, внутрь, в дурно пахнущую жижу, из которой я только что вылез, мне совершенно не хотелось. Зато нас, с головы до ног покрытых грязью, эти хищники могли и не почуять. Это было мне лишь на руку… Я положил колчан возле себя, встал на одно колено, и придавил щенка к крыше вагона — не мешай! Лук был приподнят на уровень груди — сегодня я собирался проявить все свое мастерство в полной мере! Но пусть подойдут поближе…