На развалинах Мира

— Поднимайся! Поднимайся сама! Быстрее!

— Я. е… огу?!

— Сможешь! Я тебя вытащу — позже! Быстрее!

Я не стал уточнять — почему. Но ее не нужно было долго уговаривать — она все прекрасно поняла и так. Ната проследила за моей рукой и сразу вцепилась в конец каната. По тому, как он натянулся, я понял, что девушка решилась…

Я не заметил, когда ухватился руками за скобу, за которую был перекинут один из узлов каната. До верха оставалось не более четырех метров — ничто, по сравнению с тем, что осталось позади.

— Держись! Я тащу!

— Авай…

Ветер, который вдруг предательски усилился, отнес ее ответ от меня. Но она не могла меня не понять… И тогда я стал подтягивать канат на себя, перехватывая его всякий раз на узлах. Это продолжалось бесконечно — круги плыли у меня перед глазами, становясь из синих — желтыми, а потом — красными… Из под ногтей сочилась кровь — перчатки давно порвались. А потом я жестоко ударился спиной о землю и скобу, не сорвавшись только потому, что заранее обвязался за нее ремнем. Он и удержал меня от падения в бездну, натянувшись, как струна. Канат в руках взлетел, и я ощутил, как груз, висевший на нем, исчез…

— Ната!

Ответом послужил сдавленный и испуганный шепот из провала:

— Я здесь…

Я ухватился рукой за скобу и перегнулся — Ната висела просто ни на чем. Ее пальцы вцепились в выступы на стене — более ее не держало ничто!

Оставаться в таком положении она могла еще несколько секунд — не больше.

Большая часть оборвавшейся веревки упала вниз, и там теперь копошились серые тени — крысы. Я намотал на руку ремень и прыгнул, рассчитывая, что скоба выдержит… Это был безумный поступок — но зато я, ударившись о камни всем телом, подхватил ее, когда пальцы Наты стали разжиматься…

— Дар… — Она только выдохнула, глядя на меня безумными глазами. В них был ужас… — и я прекрасно ее понимал. Но времени у нас уже просто не оставалось — ремень сильно натянулся от рывка и мог порваться так же, как и канат!

Я проскрежетал, закусывая губы в кровь:

— Сама… Наверх. Сама!

Она поняла — и стала хвататься за веревку, на которой мы оба висели.

— Ну же! Я не могу долго так держаться!

Она кивнула — и, отпустив меня, стала взбираться по канату вверх. Едва она скрылась за краем пропасти, как я, ослабив ремень, на котором повис, стал подтягиваться на канате на руках. И, когда я выпрямился на дрожащих ногах и посмотрел в пропасть, оставленную нами позади — Ната, захлебываясь от рыданий, кинулась мне на грудь! Мы упали на землю, не имея больше сил ни стоять, ни сидеть, ни дышать…

* * *

То, что с нами творилось, трудно передать словами. Только тот, кто испытал в своей жизни что-либо подобное, мог бы мог представить и нашу радость, и восторг, и ту давящую усталость, которую мы почувствовали сразу, едва прошел первый восторг после подъема из пропасти. Мы лежали на голой земле, крепко обнявшись… всего в паре метров от обрыва. Высота уже не пугала — мы позабыли про нее, устав до такой степени, что уснули там же, где сели отдохнуть на пару минут…

Провал — как бы он не был страшен — остался позади. Теперь нас ждала дорога, хоженая мною не единожды. Она была знакома, изучена и проверена неоднократно. А главное — здесь можно было не бояться внезапного нападения злобных крысиных стай, или жуткого подобия человека… Оставалось три с лишним дня дороги — если идти одному. С Натой, время могло растянуться и на более долгий срок — и весь этот путь мы рисковали провести на голодный желудок. Мешок и все продукты остались внизу…

Как только мы встали, я сказал Нате:

— Нам придется идти быстро… У нас нет еды, а ближайшее место, где мы сможем поесть — это мой… наш подвал. Кроме того — могут напасть вороны.

Ната согласно поддакивала мне, посматривая на рухнувшие здания и холмы, образовавшиеся во время землетрясения. Я закусил губы — мне приходилось ее подгонять не от случайной прихоти — в подвале оставался щенок, и я беспокоился за его судьбу. Так надолго я его еще ни разу не оставлял.

Ната перевязала мои ладони. Кожа на них была стерта до крови — в горячке, я не заметил, как содрал ее, вытаскивая бесконечную веревку с таким грузом на конце. Когда я посмотрел вниз — не поверил, что я смог это сделать…

Но девушка подтвердила — я действительно, почти весь подъем втаскивал ее наверх, и ей самой, лишь в паре мест, удалось мне немного помочь. Стена провала почти не имела выступов, за которые можно было бы зацепиться, и, единственное, что ей оставалось, это уповать на то, что у меня хватит сил… Только увидев, как канат стал перетираться, она успела подтянуться к самой стене, и при рывке, после которого он окончательно порвался, удержалась на месте. Ната говорила, что этот страх, ей не забыть до самой смерти…