На развалинах Мира

… Что-то менялось. Это витало в воздухе — неуловимо и незримо для наших глаз. И все же — что-то происходило. Ни я, ни Ната не могли понять, в чем дело — словно, кто-то, неведомый, подталкивал нас к выходу из подвала, принуждая часами сидеть на вершине холма и ждать… Вроде бы, все было как всегда: так же нависали над головами грязно-серые или буро-коричневые облака, так же налетал порывистый ветер, лил дождь…

С нами восседал и Угар — он стал еще крупнее и сильнее. Еды мы не жалели — ограничивать рост бывшего щенка не следовало. Слишком многое зависело от того, каким он будет, на возможный случай, когда от него потребуется вся его сила и мощь. Окрепла и Ната — следы ее болезни сошли полностью. Теперь она была в состоянии даже натянуть мой лук — и без промаха выпустить несколько стрел. Кроме того, я изготовил для нее маленькое копье — полегче, чем мое собственное, но не менее острое и крепкое. Направленное умелой рукой, оно могло пробить крупную кошку насквозь.

О том, что меж нами случилось, мы предпочитали не упоминать. Ната замкнулась в себе, и теперь наше общение часто сводилось, к ничего не значащим, общим фразам. Это было тяжело… Я пытался несколько раз подступиться к девушке, желая сгладить охлаждение, но она пресекала все мои попытки к сближению.

— Ты чувствуешь?

Я с радостью подхватил предложенный вопрос.

— Да! А ты, тоже?

Ната удивленно посмотрела на меня.

— Да. Неприятное, что-то…

Она поежилась, и я укрыл ее припасенным заранее одеялом. Она благодарно кивнула и подсела поближе — чтобы я тоже мог укрыться. Я опять ощутил прикосновение ее юного жаркого тела, и снова предательский жар начал подкатывать к моим измученным членам…

— Ты весь дрожишь! Тебе холодно?

— Ннет… Все нормально.

— Укройся получше.

Искус был слишком велик. Но, помня, к чему уже привело, один раз слишком близкое соседство, я остался на месте. Получать тычок в бок, или укоризненный взгляд, мне совершенно не хотелось…

— Не бойся… Я не укушу.

— Я не боюсь.

— Тогда обними меня… как раньше.

Ната сама прижалась ко мне. Ее голова спряталась на моей груди и я почувствовал, как на мою кожу стали капать горячие слезы…

— Что ты? Ната?

— Молчи… Мне плохо, Дар. Так плохо… Только не пользуйся этим…

— С чего ты…

Она зажала мне рот ладошкой и тоскливо продолжила, глядя, куда-то в сторону:

— Ты прости меня… если сможешь. Я не наивная девочка. Давно уже… не девочка. Но не требуй, не проси от меня того… чтобы я… Я не могу.

Просто не могу.

У меня неожиданно вырвалось:

— Кто ж тебя так обидел, солнышко мое?

Ната даже не удивилась… Она только прижалась ко мне и совсем уж, по-детски, не отвечая, разрыдалась, всхлипывая и шмыгая носом. Я растерялся — она уже не раз вела себя необычно, но так? Девушку стала бить крупная дрожь — это мог быть еще один приступ, и его следовало остановить, как можно скорее.

— Ната! Наточка! Родная моя! Не бойся ничего! Я с тобой! Ната!

Истерики не последовало — она только сотрясалась от рыданий, оставаясь на моей груди и не делая попытки убежать…

Я дождался пока у нее просохнут слезы и тихо произнес:

— Давай, по-прежнему… Ната. Я попробую.

— Давай. Но ты не сможешь…

Я вздохнул, понимая, как она права…

— Смогу. Если ничего другого не остается.

Теперь уже вздохнула Ната. Она обвила мою шею руками и замолчала — слова нам не требовались…

— Запах такой резкий…

— Это озон. Он как бы обжигает легкие. Так всегда, после дождя. Замечаешь, воздух стал чище, по-моему?

— Да. И Угар, тоже, не такой.

— Щенок?

Я посмотрел на пса. Он безмятежно выкусывал что-то из своего хвоста и спокойно ожидал, пока мы насидимся на вершине, чтобы вместе с нами или спуститься, или пойти, куда ни будь.

— А ты не замечаешь? У него такие черточки в глазах появились…

— Да? Нет, не вижу… Угар!

Пес послушно повернул ко мне свою голову. Он несколько секунд рассматривал наши лица и, повернувшись, вернулся к прерванному занятию.

— Да нет, вроде, никаких черточек.

— Я ошиблась, наверное. В подвале, при светильниках, все меняет свои очертания.

Она вздохнула и прижалась ко мне покрепче — на вершине дул довольно холодный ветер. Я был только рад ему — он вернул мне возможность снова обнять это родное создание… настолько уже родное, что я не мог представить, как мог раньше жить, не зная, что на свете есть Ната..

— Дар… Я прошу у тебя прощения.

— Это ты меня прости…

Вместо ответа девушка приподнялась и прижалась к моим губам. Это было так неожиданно… и так сладко, что у меня помутилось в глазах. Она сразу вырвалась из моих рук и легко сбежала вниз.

— Догоняй!

Я вскочил. Угар тоже поднялся, заинтересованный происходящим.

— Догоняй!

Девушка задорно смотрела на меня снизу. Я поправил перевязь — бегать с оружием было несподручно. Внезапно Угар, сморщив нос, повернулся в сторону юга и залаял. Я насторожился — он не подавал на улице голос без особой на то надобности.

— Что там?

Ната уже взбиралась назад, поняв, что сейчас не до шуток.

— Угар что-то почуял…

— Опасность?

— Нет. Не думаю. Я бы тоже… уловил. Что-то иное — может — запахи.

Ната, подумав, произнесла:

— Ты же хотел туда сходить… Как?

Я оценивающе окинул ее с ног до головы.