На развалинах Мира

Понемногу я стал отваживаться отходить все дальше и дальше — только так можно было надеяться на то, что я кого-нибудь встречу, кому повезло так же, как и мне. Но все было тщетно. Кроме звуков моих шагов да постоянно дующего, порывистого ветра, ничто не нарушало спокойствия и мертвой тишины руин.

На первый взгляд я мог обеспечить себя всем. Город давал такую возможность, и с этим трудно было не согласиться. Но в том-то и дело, что все, что было разбросано среди холмов, уже было надежно упрятано, многократно повторяющимися слоями пепла и песка, сцементировано грязью и залито водой. Увидеть, хоть что ни будь — это уже было довольно проблематично. Все стало очень похоже — один холм сменялся другим, руины продолжались руинами. А устремленный вдаль взгляд натыкался на свинцово-серые тучи, сливающиеся с горизонтом. Впрочем, и сам горизонт располагался не так уж и далеко — всего, какой-то, десяток километров.

Смог или пылевая туча, продолжающая висеть над городом, никуда не делась.

Нужен был очень сильный ураган, чтобы ее прогнать, или, хотя бы сделать не такой плотной. А, может быть, уже ничто не могло избавить меня от этого нависающего мрака…

Сам выход в город был сопряжен с трудностями именно из-за этого. То дождь, то туман и падающий пепел, мешали правильно ориентироваться. И было очень неприятно и жутко бродить по городу, когда даже мой холм вдруг внезапно пропадал в темноте — я сразу прекращал все свои поиски и устремлялся обратно, страшась больше всего на свете потерять его из виду. Заблудиться в катакомбах можно было проще простого. И, если бы не моя прекрасная зрительная память — это уже могло случиться не раз.

Поражало полнейшее отсутствие зверья. Даже крысы, и те, словно вымерли в одночасье. Ни птиц, ни кошек, ни собак — ничего… Я был один, среди этого мира мертвых… И я искал — долго и упорно. Но что можно было обнаружить, если придерживаться все время расстояния не более километра от холма? Мне нужно было решаться предпринимать дальние походы.

Пришел день, когда я отважился не вернуться в подвал на ночь. Скорее, это получилось случайно, чем осознанно. Не так уж я и боялся заночевать в обломках, благо такого опыта у меня было немало. Да и ночь назвать ночью можно было лишь отчасти — она ничем существенным не отличалась от дня.

Или, вернее, от тех сумерек, в которых все находилось. Только часы, спрятанные в плотно сшитый мешочек и носимые на груди, указывали на смену дня и ночи. Прежде, чем покинуть подвал, я решил установить, хоть какой ни будь, знак, который бы стал мне указателем, именно на мой холм, а не на многие другие, столь похожие друг на друга. Он не мог, конечно, просматриваться отовсюду, но пригодился бы на расстоянии доступной видимости. Я поднялся на самую вершину, где поставил длинный шест, с привязанной к нему тряпкой, и укрепил его всем, что попало под руку.

Случайный порыв ветра не мог его стронуть, ну а от урагана все равно бы ничего не помогло. Я надеялся, что он будет служить мне ориентиром в моих вылазках. Сытый, отдохнувший, подлечивший свои раны, я был готов к скитаниям среди мертвого города, но на этот раз я знал, что мне есть куда вернуться, и куда идти, если в этом возникнет необходимость. Вряд ли мой шест, мог бы быть заметен на очень далеком расстоянии… Скорее, это было дополнительным средством самоуспокоения.

Первый поход был на восток. Я знал, куда иду, потому что среди всяческого снаряжения рыболова, отыскал несколько компасов. У меня не было основания им не доверять, кроме того, я проверил их самым простым способом — выложил в ряд и каждый повернув на несколько градусов. Все они строго вернулись стрелками на север, и лишь один крутился во все стороны, куда не поверни.

Его я выбросил. Правда, когда я надел на руку один из тех, которые считал работоспособными, мелькнула шальная мысль — а тот ли север он показывает?

Что, если в результате катастрофы, полюса земли сменились?

В первый раз я честно отошел на расстояние видимости своего холма, но зато, на другой день, решил продлить свои поиски на более длительное расстояние. Местность вокруг была настолько изрыта оврагами, приподнята холмами и затруднена провалами, что придерживаться прямого направления было невозможно. В итоге я просто забрался так далеко, насколько считал, что мне может хватить припасов в заплечном мешке. Получилось два дня туда, и два — обратно. Разведка на восток ничего не дала — руины, руины, и снова руины. Сколько схватывал глаз — сплошные холмы бывших многоэтажных, и не очень, домов, нескончаемо возвышались впереди и по обе стороны от моей тропы. Под ногами взлетала и опять осаживалась пыль, ветер дул то в спину, то в лицо, а вместо солнца светились жутковатые облака. Иногда что-то, похожее на молнии, прорезало их, на миг, озаряя своим сиянием весь город.