На развалинах Мира

Но это был не врач. А если и врач — он уже ничем не смог бы нам помочь.

Тело мужчины висело на прутьях, которые торчали из земли, один из них пробил его затылок, что придало лицу жуткое выражение… Еще один сильный удар заставил меня опуститься на землю. Очередная подземная волна приподняла все, а затем сбросила вниз, в который раз смешав трепещущие тела и тяжелые обломки в одно целое. Девочка выскользнула из ослабевших пальцев и покатилась по наклонной плите. Я рванулся следом. Пальцы почти ухватились за край ее пальтишка и соскользнули по мокрой поверхности, уже пропитанной кровью ребенка. Она на мгновение задержалась на краю и исчезла, сорвавшись в глубокую расщелину…

Плита накренилась и стала оседать. На тот край, где только что была девочка, упал телеграфный столб, другой край резко подбросило вверх, вместе со мной. Перелетая через трещину, я увидел, как подо мной разливается целое море огня. Там взорвалось что-то, хотя казалось, что в городе взорвалось уже все, что только могло. Одними зубами я вцепился в провод, оказавшийся перед самым моим лицом. Потом ухватил его рукой, подтянулся от пламени повыше, а затем, раскачавшись, перепрыгнул на дерево и уже с него, на капот горящей машины. Огненная лава осталась позади, а в ней — та, которую я так безуспешно пытался спасти…

Не только я пытался помочь другим. Многие, порой ценой собственной жизни, вытаскивали из завалов и огня своих друзей, а то и вовсе незнакомых им людей. Вот, отчаянным рывком, юноша поймал падающую в провал девушку. Вот, женщина, еще имеющая возможность спастись, отпустила веревку, чтобы не дать ей оборваться под слишком большим весом — за нее держались сразу несколько… Молодая мать, чей сын оказался придавлен большим валуном, сумела найти в себе силы, чтобы сдвинуть эту махину с места и освободить его. Старик, ставший живым мостом через трещину — по нему пробежало не менее десятка, прежде чем его руки разжались, и он рухнул в яму, где уже корчились другие. Подростки, ухватившие своего падающего в бездну друга и оттащившие его от нее. Девушка, вернувшаяся, чтобы попытаться спасти подругу, которую придавило остовом машины. Она силилась приподнять ее и с мольбами смотрела по сторонам, призывая о помощи. Поздно… А затем и ей самой пришлось взглянуть в глаза той, кто собирала на этих изувеченных улицах свою великую жатву — земля разверзлась у нее под ногами и они: и придавленная подруга, и девушка, и машина улетели в пропасть.

Но были и другие, и их было не меньше, чем первых. Они просто спасали свою шкуру, не останавливаясь в своем бегстве ни перед чем. Вот толпа пробежала, по пытающимся встать, телам — и после этого на земле остались только раздавленные трупы. Группа молодых, сильных парней, отпихивающих в стороны всех, кто попадался на их пути — в огонь, в провал, куда угодно, лишь бы они не становились им помехой. Толпа сминала, давила и разрывала все, и сила ее была столь же велика, как и сила стихии, в которой она находилась. Она поднимала на руках автомобили, с их, не успевшими вылезти, владельцами, и те летели прочь, находя себе гибель в чреве своих железных коней. Кто-то пробегал по головам, разбивая каблуками черепа и лица. Те, кто оказывался внизу, не могли этого выдержать — и в итоге падали под ноги, сминающей их толпе, а вместе с ними падали и те, кто на них напирал.

Но таких скоплений, где находилось множество людей, можно было встретить все реже и реже — им на смену поднимались покореженные завалы, холмы сложившихся стен и зданий, шатры разлетающихся крыш. Людей становилось все меньше и меньше…

Я тащил на спине кого-то, кто вцепился в меня сам — и не мог его сбросить!

Кто это был, мужчина или женщина, не имело никакого значения. Ни его веса, ни тела я не ощущал, а вскоре понял — почему. Где-то, хлесткий удар, бежавшего рядом парня, смахнул ношу с моей спины — это оказались только руки, сжавшиеся на моей шее в мертвой хватке, а их владелец уже давно остался где-то позади… Вскрикивая и хватаясь за грудь, какая-то женщина подскочила ко мне. Может быть, ей показалось что-то знакомое в моем лице?

Но, я ее не узнал, а рассматривать, кто это мог быть, не было ни сил, не возможности — меня влекло вперед, ибо оставаться на месте было равносильно гибели. Нож прорезал мне рукав, лишь малость, не достав до кожи — дикий взгляд и хохот сопроводили его, а потом еще один сверкающий блеск мелькнул перед глазами. Он промахнулся — лезвие впилось в другое лицо, и отчаянный вопль на миг вернул мне способность понимать, что это тоже опасность, которую следует избегать. Я оттолкнул владельца ножа, и тот опрокинулся на спину. Он дико заорал:

— Смерть! Всем смерть! Я демон смерти!

Кто-то, бегущий за мной, наступил на его лицо, раздавив челюсть.

Послышались хруст и вой от непереносимой боли. Набежавшие люди пронеслись по телу человека и заставили его умолкнуть. Меня они не сбили только потому, что я успел вжаться в стену, каким-то чудом еще не рухнувшую вниз.