На рубеже веков. Дневник ректора

10 мая, понедельник. У Светланы Михайловны был день рождения, очень ловко его днем отпраздновали, как чаепитие. В бухгалтерии приживается новый парнишка — Костя. Я вдруг заметил, что с Ирой мне работать легче. Дело о «Сауне» я еще не раскрутил, но о нем не забыл.

Весь вечер сидел над шестой главой. Уже виден край, я все-таки заставил себя сделать шестую главу так, как мне мерещилось. Прочел в «Независимой» статью B. C. о Бондарчуке. Она молодец, а главное, это ее бодрит. В «Независимой» есть статья об И. Арманд. Концепция автора и моя сходятся, роман был «устный». Арманд — это обычный тип независимых суфражисток-истеричек.

11 мая, вторник. С утра я за работой для «Труда»:

«Наши праздничные военные передачи еще раз показали подловатую и сентиментальную стыдливость режима. И сами ветераны, и люди, для которых эта война уже вошла в ранг далекой истории, охотно согласились бы, вместо фанфарного излишества, на некоторую дополнительную помощь участникам войны и просто старым людям. А о наших воинах надо вспоминать всегда, повседневно и в том числе не только на телеэкране. Из всех многочисленных военных передач отметил бы только беседу всегда ловкого Кучера с писателем Лазарем Лазаревым. В этой содержательной беседе прозвучали и слова «профессиональный ветеран». Мы все понимаем, что это значит, и с подобного сорта ветеранами и ветераншами часто встречались.

Из других событий отмечу два: крестное знамение, которое, наконец-то, публично наложил на себя Б. Н. Ельцин, и связанный с ним же некий инцидент во время заседания Совета по встрече третьего тысячелетия. Дело даже не в том, что президент заметил непорядок в рассадке «думных бояр» и приказал пересесть С. Степашину. Но какова пауза?! Она былa грозна и страшна, как в цирке, когда в немой тишине ты лихорадочно думаешь, успеет ли поймать воздушный акробат перекладину, или нет…

На телевидении были и бесспорные шедевры: это балеты «Голубой экспресс» и «Треуголка» — оба балета танцевались на сцене Гран-Опера и были оформлены Пабло Пикассо. На одном из балетов костюмы сделаны по эскизам Коко Шанель. Это тебе не перья Киркорова и плащи Бориса Моисеева. Впрочем, наши телеакадемики, если бы эти передачи были и нашего производства, их не заметили, здесь нет живой личности или клана, которым надо подсуживать…».

12 мая, среда. Утром принимали аспирантский экзамен, в этот момент, часов в одиннадцать, входит В. И. Гусев: «…сняли Примакова и назначили Степашина». Потом вечером я видел по НТВ подробности — все мерзко. Очевидно, что это снятие сделано Ельциным исключительно из ревности к Примакову. Ничего более бессмысленного и прямо вредного стране я не вижу. Источником этой неприязни я вижу опять только семью, только стремление к личной безопасности. Если раньше резкие движения что-то Ельцину давали, то этот жест сделан исключительно в надежде, что движение что-то принесет. Это как лягушка, которой отрывают голову, а она еще дергается. Он двигается, потому что движение обозначает — жизнь.

Приехал Коля из Вьетнама — это прозвище одного из наших бывших выпускников-вьетнамцев, — и мы с ним обедали. Их Институт литературы пока живет и, кажется, даже ничего. На мой вопрос: «По-прежнему ли вьетнамские крестьяне хотят стать писателями?» — Коля ответил, что у них в этом году уже есть больше трехсот заявлений. Говорили о платной группе, о новых контактах, обмене.