Однако через некоторое время всех ждёт неутешительный вывод: французский кинематограф, несмотря на несомненные успехи, не может соперничать с американскими блокбастерами. Национальная продукция не рассчитана на широкого международного зрителя, кроме, быть может, работ Люка Бессона. Ниша французского кинематографа – это средний бюджет. Именно в этом направлении начинают работать многие режиссёры, и именно это направление как никакое другое, наиболее точно выражает дух эпохи в отношении зрительских ожиданий и предпочтений. Этот «серединный» путь, о котором французы мечтали во все времена, раскрывает загадку зрительского интереса, объединяющего людей разных возрастов и социальных групп. По нему идут Клод Миллер, Морис Пиала, Бертран Тавернье, Эрик Ромер, Поль Веккиали, Жан-Клод Гиге, Жерар Фро-Кутаз, Жак Давила, Жан-Фран-суа Стевенин, Партик Грандперре, Жак Дуайон, Бенуа Жако, Жан-Клод Бриссо и др.
Отсюда и такая популярность работ многих режиссёров времён «новой волны», вступивших на этот «срединный» путь: серия «Комедии и поговорки»[93]
(Comedies et Proverbes) Эрика Ромера; «Женское дело» (Une Affaire de Femmes, 1988) Клода Шаброля; «Соседка» (La Femme d’a Cote, 1981) Франсуа Трюффо; «Мой американский дядюшка» (Mon Oncle d’Amerique, 1980) и «Жизнь – это роман» (La Vie est un Roman, 1983) Алена Рене; «До свидания, дети» (Au Revoir les Enfants, 1987) Лун Малля; «Комната в городе» (Une Chambre en Ville, 1982) Жака Деми; «Без крыши – вне закона» (Sans Toit ni Loi, 1985) Аньес Варда. Конечно, не всегда подобные работы дают стопроцентный успех, как, например, в случае с фильмами Риветта «Поверженный амур» (L’Amour par Terre, 1984) или «Прекрасная спорщица» (La Belle Noiseuse, 1991). Риветт никогда не был кассовым режиссёром, и его картины этого периода не исключение, однако тенденция к коммерциализации стала заметна и в них.Безусловно, в этой связи необходимо вспомнить и о Жан-Люке Годаре – главном экспериментаторе 1960-1970-х гг. Восьмидесятые стали его возвратом в «большое» кино. В 1979 году после выхода картины «Спасай кто может (жизнь)» (Sauve qui peut (la vie), 1980) многие критики заговорили о выходе Годара из маргинального пространства видеоаналитики и его попытке транслировать свои идеи широкому зрителю. Режиссёр обращается к более привычному для большинства кинематографическому повествованию, внешне не нарушающему границ документального и игрового кино, и приглашает известных актёров: популярного певца и музыканта Жака Дютронка, делавшего себе кинокарьеру во второй половине семидесятых годов, уже известную актрису Натали Бей и начинающую Изабель Юппер. В одном из своих интервью Годар вспоминал, что это была первая картина после его полнометражного дебюта «На последнем дыхании» (A bout de souffle, 1960), которая принесла доход[94]
. Конечно, нельзя сказать, что фильмы Годара бьют рекорды популярности, но попытка быть услышанным в его фильмах становится ощутимой: «Страсть» (Passion, 1982), «Имя Кармен» (Prenom Carmen, 1982), «Я вас приветствую, Мария» (Je vous Salue Marie, 1983), «Детектив» (Detective, 1984), «Новая волна» (Nouvelle Vague, 1990).Как и Годар, в 1979 г. выходит из своего маргинального «подполья» Филипп Гарелль с новой картиной «Таинственный ребёнок» (L’enfant secret, 1979), представляющей собой уже сравнительно внятный рассказ о себе и о своём детстве и созданной в виде интимного дневника, разделённого на главы, в живописном стиле немого кино. Но, пожалуй, главный успех в восьмидесятых приобретает Морис Пиала, полноценно дебютировавший в конце шестидесятых годов и всегда скептически относившийся к «новой волне». После сложного периода в своём творчестве он, наконец, находит свой «срединный» путь, создавая картины «За нашу любовь» (A nos amours, 1983) и «Под солнцем Сатаны» (Sous le Soleil de Satan, 1987). Словом, многие представители разных поколений французских режиссёров в той или иной степени пытаются встать на путь или коммерциализированного авторского кинематографа, или коммерческого кинематографа, несущего национальные черты.