На руинах Константинополя. Хищники и безумцы

— Меня поняли неверно, — ответила Мария. — Я не собиралась ни о чём напоминать, потому что не сомневалась, что уважаемый господин и так помнит об обещании. Но я хотела просить, чтобы мне позволили увидеть моего младшего сына. Это восполнило бы мои потери хотя бы отчасти и…

— Подожди-ка, — перебил Великий Турок. — Ты сказала «потери»?

Было понятно, что в вопросе кроется подвох, но сразу сообразить, какой именно, не получилось, а ведь следовало отвечать.

— Да, — произнесла Мария. — Я сказала «потери».

— Я обещал тебе возместить лишь одну потерю, — возразил Турок. — Ты пытаешься меня запутать? Но я прекрасно помню всё, что случилось в твоём доме. Когда в ковре принесли тело твоего среднего сына, а ты показала сильное горе, я подошёл к тебе и сказал, что воздам за эту потерю. Тогда я и представить не мог, что твой муж и твой старший сын станут вести себя как мои враги и что мне придётся казнить их. Воздавать тебе за их смерть я не обещал, а обещал воздать только за среднего.

— Тогда верни мне сына, — сказала Мария. — Верни младшего, которого забрал. Ты обещал мне воздать за смерть сына. Ты вернёшь мне другого сына и этим воздашь.

Собеседник улыбнулся, а затем весело переглянулся с евнухом, продолжавшим стоять возле кресла. Марии показалось, что евнух заранее научил господина, как отвертеться.

— Твой средний сын был взрослым, когда ты его потеряла, — сказал Турок, — а ты просишь вернуть мальчика. Это неравноценное воздаяние. Будет правильнее, если я пока оставлю твоего младшего сына у себя, буду растить и заботиться о нём. А когда он станет юношей, тогда и верну тебе.

Эта была игра в слова, но Мария, проведя много лет при дворе, тоже умела играть в такую игру, поэтому не смутилась и, чуть подумав, произнесла:

— Пока мой младший сын вырастет, пройдёт несколько лет. Что будет, если за это время он случайно прогневает уважаемого господина? Мой сын будет казнён? Но если так, то я не получу воздаяние.

— Я пришлю тебе тело.

— Это будет не вполне равноценно. Но если мне будет позволено увидеть сына хотя бы один раз, я сказала бы ему, что он должен во всём слушаться уважаемого господина и ни в коем случае не прогневать.

Это были почти те же слова, которые Мария сказала, когда просила пустить её во дворец. Как видно, они были переданы Великому Турку, потому что тот опять посмотрел на евнуха, будто спрашивая: «Она ведь не лжёт?»

Евнух в свою очередь посмотрел на Марию, а затем опять на господина и произнёс, причём по-гречески:

— Не знаю, можем ли мы доверять этой женщине. Ещё вчера она говорила совсем другое. Говорила, что её сыну лучше умереть, чем покориться моему господину.

— Я тоже не знаю, можно ли ей верить, — так же по-гречески сказал Великий Турок. — Женщины могут быть очень коварны.

— Сегодня я видела на ипподроме тела моего мужа и моего старшего сына, — сказала Мария. — А вчера видела тело моего среднего сына. У меня остался только младший. Я не хочу потерять и его тоже.

— Звучит вполне разумно, — сказал Турок, — но мне давно не даёт покоя один вопрос.

Этот вопрос явно был очень важен, поэтому следовало очень внимательно слушать.

— Люди Писания не только называют пророка Иисуса[25]сыном Бога, но и утверждают, что Иисус призывал любить врагов, — продолжал Турок. — Эта женщина, конечно, знает о правиле любви к врагам.

Он и евнух перевели взгляд на Марию, а та ответила:

— Да, Иисус сказал, что нужно любить врагов.

— Тогда почему же Город сопротивлялся мне? — спросил Великий Турок. — А ты наверняка молилась в храме, призывая на меня и моих людей всяческие несчастья? Разве это проявление любви?

— На войне правила другие, — ответила Мария, и эти слова были встречены Турком так, как будто он их ждал:

— А сейчас война окончена, и мы с тобой мирно беседуем. Но я всё равно твой враг. Да, женщина? Я казнил твоего мужа и твоего старшего сына. Я забрал у тебя младшего. Из-за меня случилась война, на которой погиб твой средний сын. Я твой враг.

— Да, — ответила Мария, уже понимая, куда клонится беседа.

— Значит, теперь ты должна меня любить? — подытожил Великий Турок. — Но я не вижу любви в твоём взгляде.

— Ты видишь смирение, — ответила Мария. — Когда я пришла, то не стала тебя обвинять. И не стала ничего требовать. Я пришла как просительница, и это означает, что я хочу примириться с тобой. Иисус учил, что желание примириться — это одно из проявлений любви. Человек, который рассказал тебе о любви к врагам, должен был рассказать и о том, что жизнь в любви друг к другу — это жизнь в мире и согласии.

Турок в очередной раз улыбнулся и велел евнуху:

— Отведи её к мальчику.

Мария снова поклонилась, а евнух уже хотел проводить её к Якову, но оказался остановлен господином:

— Подожди. Заодно проследишь, чтобы она ничего лишнего не сказала. И встреча не должна быть долгой. Не более четверти часа.

Это стало неприятной новостью, но Мария подумала: «Даже за четверть часа я успею».