На руинах Константинополя. Хищники и безумцы

— Мне совсем не хочется умирать. Но сейчас меня больше беспокоит, что я невольно тебе навредил. Госпожа Мария сейчас рассчитает всех слуг, и ты останешься без места. Даже если побег Якова не состоится и она возьмёт слуг обратно, то ты в их числе всё равно не окажешься. Я оставил тебя без заработка, поэтому обещаю, что ты будешь служить у меня в доме. А если мой отец этого не позволит, стану жить сам по себе. И ты — со мной.

Эва тоже улыбнулась, и её улыбка опять была тепла и приятна:

— Тодис, если тебе не претит жить со мной там, где я жила с мужем, то мы можем поселиться в моём домике на западной окраине Города. Но сейчас ты об этом не беспокойся. — Она перестала улыбаться. — Лучше беспокойся о госпоже Марии и Якове. И об отце и братьях — тоже. Никто не знает, что будет со всеми нами завтра.

* * *

Мария не собиралась возиться со слугами долго. Обычно расчёт занимает много времени, когда надо понять, сколько заработал слуга, если отслужил неполный месяц. Но было последнее число мая. А даже если бы была середина, Мария заплатила бы всем как за полный месяц — лишь бы побыстрее с этим покончить и избежать споров.

Кроме того, Мария всегда выплачивала жалованье аккуратно, так что приготовила деньги заранее. Ещё несколько дней назад. Оставалось просто раздать всё слугам и объявить, что им придётся покинуть дом.

Когда слуги узнали, что должны уйти немедленно, это им, конечно, не понравилось. Они предпочли бы уйти на рассвете, когда три дня грабежей закончатся и настанет утро первого дня законности.

— Госпожа, позвольте дождаться, пока рассветёт, — сказала одна из служанок, но говорила, конечно, за всех.

Мария объяснила, почему так поступить нельзя, и тогда слуги зароптали, но она попросила у них прощения и в утешение добавила, что возьмёт их обратно, если задуманное ею дело окажется невозможным.

После этого Мария ушла переодеваться. А заодно следовало решить, кому из слуг или служанок поручить похороны мужа и сыновей. «Как бы ни свирепствовали турки в минувшие три дня, — думала она, — хоть один священник в Городе должен найтись. И могильщики».

Выбранному слуге или служанке следовало лишь организовать всё, но сделать это добросовестно. Конечно, Мария щедро оплатила бы хлопоты, но ей не хотелось допускать даже мысли, что тот, кому она доверит такое важное дело, решит сэкономить и забрать себе часть денег, выделенных на покупку гробов и места на кладбище, а также предназначенных священнику или могильщикам.

Мария мысленно выбрала среди слуг и служанок несколько таких, которые больше всего заслуживали доверия. Она сказала себе, что должна посмотреть, кто из них как поведёт себя теперь. Возможно, кто-то придёт и скажет: «Госпожа, позвольте остаться с вами, что бы ни случилось». Это стало бы признаком верности.

Этими мыслями Мария была занята, пока придумывала, как бы понадёжнее убрать волосы под платок, и выбирала себе мужскую одежду. Решить дело с волосами оказалось проще, чем с одеждой. Одежды Луки оказались слишком большими, и одежды старшего сына — тоже. А вот среднего сына — в самый раз.

Тела Луки и Леонтия, уже обмытые и одетые для погребения, как и тело Михаила, лежали на кроватях в тех спальнях, где муж и сыновья ночевали при жизни, а Мария, заходя туда, чтобы примерить вещи, заодно прощалась с умершими. Она была так погружена в себя, что не услышала подозрительный шум, а различила его лишь тогда, когда покинула комнату Михаила.

Топот, громкие голоса, звон металлической посуды, хлопанье дверей — что это всё могло означать? И лишь войдя в залу для трапез, Мария всё поняла: слуги грабили дом. Как будто это были вовсе не слуги, а турецкие разбойники!

Две служанки как раз занимались тем, что открыли шкаф, вытаскивали оттуда серебряную посуду и складывали в мешок. Мимо них прошёл один из челядинцев с другим мешком, где, судя по всему, находилось несколько подсвечников. «Зачем? Они же не золотые, а позолоченные», — подумала Мария, но вслух произнесла совсем другой вопрос, полный недоумения и возмущения:

— Что это вы делаете?

— Прибираем ваше добро, госпожа, — с неожиданной наглостью ответила одна из служанок. — Иначе же оно туркам достанется. А если вы наймёте нас обратно, мы всё вернём.

Это конечно же была неправда.

— И ты с ними? — спросила Мария, обращаясь к челя-динцу.

— Они верно сказали, — ответил он. — Надо прибрать ваше добро, чтобы оно туркам не досталось. А если уж говорить честно, то вам следовало бы побольше платить своей прислуге. Мы не нанимались за вас головой рисковать. Это дело наёмных воинов. Но наёмные воины совсем другую плату получают — побольше нашей.