На руинах Константинополя. Хищники и безумцы

— Хорошо, госпожа Мария, допустим, наше дело удалось. Но если так, то вернуться в этот дом мы не сможем. Здесь турки станут искать прежде всего. Так что возьмите с собой все деньги, сколько есть. А ещё подумайте вот о чём: все, кто останется здесь, обречены на незавидную участь. Турки, придя сюда, выместят на них злобу. Или станут пытать, чтобы выяснить, где прячетесь вы с Яковом.

Тёща задумалась, но не о слугах:

— А как же мой муж и старшие сыновья? Кто их похоронит?

— Боюсь, что это сделать будет некому, — сказал Тодорис. — Тела останутся в доме.

— Нет, я найду, кому это поручить, — возразила госпожа Мария и продолжала рассуждать как будто сама с собой: — Значит, я сейчас должна выплатить слугам всё жалованье, которое не выплачено, и отпустить? — Она бросила взгляд на Эву. — Хорошо. Так и сделаю.

Служанка встревожилась ещё больше, а Тодорис помолчал и добавил, по-прежнему обращаясь к тёще:

— Даже на ночных улицах вашим слугам будет безопаснее, чем здесь.

Эва хотела что-то возразить, но при хозяйке говорить не собиралась, поэтому с нетерпением ждала окончания разговора, а Тодорису меж тем пришло в голову ещё одно соображение.

— Госпожа Мария, — сказал он, — может случиться так, что наша затея окажется невыполнимой. Если мы доберёмся до дворца и увидим, например, что там кругом стража, то дальше мы ничего делать не будем и вернёмся. Тогда на следующий день сможете нанять всю прислугу заново.

Тёща будто не услышала последней фразы.

— Я в любом случае должна попытаться, — сказала она, но Тодорис перебил:

— Нет, неудачный побег сделает только хуже. Причём сделает хуже всем: и Якову, и вам, и даже моему отцу и братьям, если меня поймают. Поэтому обещайте, что оставите решение за мной и согласитесь с ним. Иначе я не стану помогать.

— Хорошо, я обещаю, — вздохнула госпожа Мария, понимая, что на препирательства нет времени.

— А теперь, — сказал Тодорис, — решим, где вам с Яковом придётся прятаться, если побег удастся. Конечно, возможностей много, но я бы посоветовал развалины Большого дворца, которые в конце улицы. Они удобны тем, что там много входов и много выходов. И в том числе есть выход к морю — через заброшенный дворец Буколеон. Насколько я знаю, гаванью Буколеона до сих пор пользуются рыбаки, и это важно, ведь вам с Яковом надо будет бежать из Города. Завтра закончатся три дня, отведённые Великим Турком на грабёж. Значит, рыбаки вернутся в гавань. Вы договоритесь с одним из них, чтобы довёз вас до ближайшего большого острова в Эгейском море. Там вы сядете на торговый корабль, если капитан заслуживает доверия, и доберётесь до Венеции. Мы с Эвой поможем вам в этом. Она станет носить вам еду, пока вы не уехали. А я могу договориться с рыбаками и проводить вас до острова, чтобы ни у кого не возникло соблазна вас ограбить.

Госпожа Мария не спорила. Наверное, она предпочитала не заглядывать так далеко, поэтому поднялась на ноги и деловито произнесла:

— Пойду рассчитаю слуг и переоденусь в мужское. Ведь в женском мне неудобно будет сидеть в седле.

— А я пока соберу всё необходимое и поседлаю лошадей, — сказал Тодорис. — Для Якова нам тоже лошадь понадобится.

Как только тёща вышла, Эва тут же вскочила и, схватив Тодориса за плечи, развернула к себе. В её глазах было разочарование, граничащее с отчаянием.

— Тодис, зачем ты это затеял? Зачем? — зашептала она. — Господь тебя берёг все два месяца, пока длилась осада. Значит, Он хотел, чтобы ты жил. А ты что делаешь? Это же очень опасно. Очень.

— Опасность я оценю на месте, — ответил юноша и успокаивающе улыбнулся. — Если всё совсем не так, как говорит госпожа Мария, а она вполне может ошибаться, то я не стану ввязываться в самоубийственное дело.

— Но зачем ты согласился попробовать? — не унималась Эва. — Это же такая опасная затея, что лучше вообще не браться. Утром ты был разумнее. Когда госпожа Мария уговаривала тебя отправиться на улицу, ты отказался, а теперь…

— То, что она теперь предлагает, не совсем безумно. К тому же я перед ней в долгу.

— В каком долгу? Ты имеешь в виду долг воина? Но Город пал, и ты уже не обязан умирать, защищая его и жителей.

Тодорис даже удивился немного:

— Эва, разве ты забыла позавчерашний день? Забыла, как меня окружили турки у ворот этого дома? Если бы госпожа Мария не впустила меня, я был бы уже мёртв. Она впустила меня, исполняя передо мной долг как перед членом семьи. А возможно, ею руководило милосердие. Хотя… я всё же сомневаюсь, что она повела бы себя так же, окажись на моём месте незнакомый человек. Как бы там ни было, я перед ней в долгу.

Служанка как-то сразу стихла, опустила руки, потупилась:

— Если так, то, наверное, ничего не поделаешь. Придётся этот долг отдать. — Она снова посмотрела на Тодориса. — Но обещай, что не будешь подвергать себя опасности необдуманно, а во всех сомнительных случаях лучше отступи. Возвращайся живой, прошу тебя. — Эва взяла руки Тодориса в свои.

Он снова улыбнулся ободряюще: