На руинах Константинополя. Хищники и безумцы

— Не знаю. Она сказала, чтобы я не гасил свет в комнате и ждал.

— Я с тобой подожду, — сказал Яннис.

— Хорошо.

Кажется, Яннис, сидя на ковре возле двери и привалившись к ней спиной, задремал или замечтался. Сознанием он был где-то далеко, а очнулся оттого, что за дверью послышалась какая-то возня.

Окликнуть друга не получилось: он не отвечал. Наверное, занимался чем-то важным и его не получалось отвлечь, ведь шёпот в замочную скважину очень плохо слышен. Зато было слышно, как друг торопливо ходит по комнате, что-то переворачивает. Как будто что-то ищет.

— Яков, Яков, что происходит? — не уставая шептал Яннис и наконец получил ответ:

— Она пришла. Принесла мне верёвку. Сказала, чтобы я спустил из окна какой-нибудь шнурок.

— Что? Зачем?

— Она привяжет конец верёвки к шнурку, и я втяну верёвку в окно, — сказал Яков и растерянно добавил: — Яннис, я не могу найти шнурок. Нигде ничего подходящего.

— А если привязать к концу верёвки камень и кинуть?

— Ты что! Это очень шумно.

— Порви что-нибудь на полосы и сделай шнурок.

— Что порвать? — Яков уже начинал злиться. — Ничего не рвётся. Ни простыня, ни скатерть на столе. Везде ткань крепкая.

— А если связать их вместе?

— Длины не хватит. Даже если связать вместе с покрывалом и с моим плащом. А больше в комнате ничего нет. Даже кровать без полога. Подсунь мне под дверь какую-нибудь тряпку.

Яннис посмотрел на щель между дверью и порогом.

— Не пролезет. Наверное, поэтому тебя держат взаперти. Чтобы я не мог тебе ничего передать.

Он вдруг вспомнил, что спальня, в которой теперь находился Яков, оставалась запертой всегда. Даже тогда, когда Якова в ней не было.

Яннис даже не видел, как там всё устроено, а теперь получалось, что в покоях, отданных «гостям», это оказалась единственная спальня, окно которой выходило не во двор, а на улицу и при этом имело форточку. Будь комната открытой, Яннис мог бы собрать простыни, покрывала и скатерти со всех других комнат, сделать верёвку и попытаться выбраться на улицу. А так он не мог. И Яков не мог.

Вдруг кто-то тронул Янниса за плечо. Он вздрогнул и чуть не вскрикнул от неожиданности, а когда обернулся, то увидел, что это Тамар.

— Что случилось? — шёпотом спросила она.

— Яков пытается сбежать, — так же шёпотом ответил Яннис.

— Как сбежать?

Яннис объяснил, что мать принесла Якову верёвку, но не может её передать, потому что нужен шнурок, чтобы втянуть верёвку в окно. Шнурка нет, и сделать его не из чего. Простыня и скатерть не рвутся. Покрывало — тем более.

— А если порвать зубами? — спросила Тамар.

Яков передал этот вопрос Якову и услышал с той стороны двери:

— Уже пробовал. Не получается.

— Тогда пусть поднесёт край ткани к светильнику и подпалит. С прожжённого места обычно легко рвать.

Яннис передал это Якову.

— Попробую, — сказал тот, а дальше очень долго не подходил к двери, но запахло палёным, а затем стало слышно, как трещит рвущаяся ткань.

Ещё через некоторое время из-за двери донеслось:

— Прощай, Яннис. Я пошёл. Попрощайся за меня с сестрой.

Получалось, что Яков уже готов вылезти в окно, поэтому Яннис и Тамар облегчённо вздохнули, но вдруг послышался скрип тяжёлой мебели, которая двигалась по полу. Наверное, Яков привязал верёвку к кровати, а когда начал спускаться, кровать пришла в движение.

В ночной тишине этот скрип казался просто оглушительным, поэтому Яннис припал к замочной скважине и уже почти в полный голос произнёс:

— Яков, тебя услышат. Сделай что-нибудь.

Но друг, судя по всему, не слышал. Он уже был по ту сторону окна и продолжал спускаться.

* * *

Арис привык не спать по ночам. Вот и не спал. А из-за того, что ему нельзя было вставать, он страдал от скуки. Лёжа на втором этаже дворца в покоях, занятых турецким господином, неподвижная тень представляла себе ночные улицы завоёванной ромейской столицы. Как же хотелось прогуляться там! Скрываться в ночной мгле, играть в прятки со случайными прохожими. А ещё — смотреть на звёздное небо, прислушиваться к ночным шорохам и другим звукам, например собачьему вою и лаю. Иногда тень подражала псам, чтобы заставить настоящих псов подать голос, а их хозяев всполошиться. Это забавляло. Но пока не затянется рана, прогулки оставались недоступной роскошью.

К счастью, оставалось доступным другое развлечение — собирание сведений. Но оно спасало от скуки только днём, ведь ночью все слуги в покоях турецкого господина спали и не разговаривали, так что их нельзя было невзначай подслушать.

Ночью оставалось только обдумывать услышанное, и именно поэтому Арис сейчас думал о том, что турецкого господина не будет во дворце до утра. Турецкий господин собирался провести нынешнюю ночь в одном из ближайших к дворцу домов. И туда же должен был явиться друг господина, теперь занявший должность первого министра в Турецком государстве. Они собрались праздновать это назначение.

Как именно праздновать, Арис понимал, потому что не раз слышал про «луноликую Ширин», но ему не давала покоя фраза, оброненная господином перед уходом:

— Скоро это всё останется в прошлом.