На руках у Бога. О радости быть христианином

Мысль о посте всегда будит легкую грусть. Нет, не о мороженом и пирогах я жалею. Хотя чувствуется вина и перед ними. Будто в спину тебе, уходящему с головой в аскезу, слышится кроткий упрек: «На кого же ты нас покинул? Кто тебя пожалеет — одинокого, голодного?» Говорящие пироги! Доведенное до отчаяния мороженое! Как же я без вас? Как вы без меня? Сырные плюшки, стыдливые кексики, обманутые торты. Когда еще увидимся? Но как же без поста? Ведь это время для духовного труда. А если я не буду трудиться, совсем пропаду. Простите, милые сердцу торты, потерпите, плюшки, преданное до последнего мороженое, верь в меня, будут у нас еще светлые деньки!

Шучу. Посмеиваюсь. Конечно же, грусть не от разлуки с пирогами. Есть в нашей Церкви давно определенный годовой ритм духовных упражнений. Четыре больших поста рифмуют этот повторяющийся цикл: Великий, Петров, Успенский и Рождественский. Четыре раза в год наступает для всех и каждого время привести себя в порядок, вернуть утраченную форму, обрести потерянное содержание. Своего рода военные сборы — чтобы не расслаблялись воины Христовы, «держали марку». Отчего же грусть? «Военные сборы» — это весело, интересно, это бодрит и оживляет. Разве не так? Это все понятно и душу радует, но ведь — не становлюсь я от этого лучше! Пощусь, молюсь, посещаю службы, каюсь — а где же оно, это искомое обновление? Такое чувство, что я топчусь на месте, а порой кажется, что становлюсь хуже от всех этих духовных упражнений. Сержусь. Нервничаю. Может, не стоит и браться? Или делаю я что-то не так?

Есть у меня приятель, ревностный христианин, хотя и недавно начал ходить в храм, но в ритм церковной жизни вошел с живым энтузиазмом, который никак не разделяет его супруга — человек абсолютно нецерковный, но трезвый и отзывчивый. Добрая жена. Но приятель как-то на нее пожаловался:

— Представляете, батюшка, она мне говорит: опять поститься собираешься? Что же ты все постишься да на службы ходишь, а дома ругаешься, как и раньше? Молишься, а не меняешься!

Опытный полемист знает: переспорить женщину невозможно. Лучший способ переспорить даму — натравить на нее другую даму. Но тут не стоит препираться. Супруга оказалась прозорливой. Какие верные слова! Спасибо этой чуткой женщине — она нашла точное определение, она озвучила проблему. Молишься, а не меняешься! Постишься, а добрее не становишься! «Почему мы не меняемся?» — вот главный вопрос! Причем не меняемся в лучшую сторону? Мы легко можем раздобреть постом, но подобреть — редко. Почему пост не делает нас добрее? Почему наши духовные упражнения остаются такими бесплодными? Что мы делаем не так?

Самое главное, что нужно усвоить: пост — это не цель, а средство, и как у средства, у него подчиненная роль. Природа поста и молитвы как духовных упражнений универсальна — в каждой развитой религии или духовной школе, например философской, непременно есть набор таких духовных упражнений, которые помогают человеку подчинить свое тело и эмоции духу. Конечно, в зависимости от религиозного или философского учения характер и сами задачи этих духовных упражнений могут отличаться и отличаются кардинально. Молитва и пост буддиста — это нечто абсолютно иное, чем пост и молитва христианина. Буддист тоже молится, а постится порой гораздо жестче, чем любой из православных монахов. Но с евангельской точки зрения все эти буддистские упражнения не только бесплодны, но и вредны. У нас разнятся не только мотивы, но и поставленные перед подвижниками задачи. В Евангелии нет заповеди вычитывать вечерние молитвы или соблюдать Успенский пост, нет там и чинопоследования вечерни и упоминания о каноне к Причастию. Аскетические упражнения и правила создали люди, что никак не умаляет ценности этих правил. Аскеза — опыт Церкви, купленный потом и кровью многих поколений подвижников, искавших правильные пути стяжания Святого Духа Божия. Это Дух подлинной и бескорыстной любви к Богу и людям.

Евангелие — икона Христа, по образу Которого мы должны научиться жить, мыслить и действовать. Христос — Воплощенный Бог-Человеколюбец, завещавший нам научиться любить людей, жить по правде, быть верными Богу и в поступках своих и помышлениях быть как наш Бог — снисходительными и милосердными. Это и есть цель нашей духовной жизни. Если уж совсем просто — стать добрее, стяжать подлинную доброту и сердце милующее. Это — цель. А средств к ее достижению обнаружено в многовековом церковном опыте немало, и все они, к сожалению, вещи трудные и малоприятные.