На рыдване по галактикам

М-м-м… ну как, посмотрел на гипер, идиот самонадеянный? Говорила кому-то нянюшка: любопытство убило операционку… Знал же, что твой вестибулярный под такие фортели не заточен. А теперь и не блеванешь даже — желудок к мочевому перегрузками прилепило. Если это креслице допотопное чего и компенсирует, так только рвотные позывы. Не знаю, как у Баса еще руки шевелиться могут в таком состоянии? Впрочем, и Соколова не выглядит особенно страдающей, на ее подвижной мордахе написана лишь сплошная озабоченность. Разумеется, ей, самолично рассчитавшей прыжок, виднее, как люто она могла с ним накосячить. С усилием протянув руку, Ярка включает капитанский комп и всматривается в одной ей понятные цифры, сменяющие друг друга на дисплее, беззвучно шевеля губами. Хотя при черная дыра знает скольких «g» вслух все равно не очень-то и поболтаешь.

Прикрыв глаза, пытаюсь хоть как-то расслабиться — за обзорным окном сплошная темнота и таращиться все равно не на что. От меня сейчас практически ничего не зависит, лучше б в капсулу завалился. Дрых бы себе, параллельно оздоравливаясь биотоками всякими полезными. Интересно, как там Варг? Головой кэп нехило приложился, должно быть, как раз на первом скачке, а потом еще на Басовых виражах добавило.

— Я вам не помешаю? — раздается вдруг за спиной голос Таси. Невзирая на вдавившую всех в кресла перегрузку, пилот аж подпрыгивает от неожиданности и выворачивает голову в сторону стоящей на пороге роботессы, как ни в чем не бывало сияющей приветливой улыбкой. Кому-кому, а андроиду каких-то несколько «g» — что джокорду вакуум.

— Я посмотрела, чехлы на компенсационных креслах совсем износились, решила новые сделать. Вышила на них незабудки и анютины глазки, как думаете, какой больше подойдет капитану? — совершенно будничным и от этого слегка шокирующим тоном щебечет наша искусница, демонстрируя плоды усердной работы своих механических ручек. И когда успела только?! Задатков оголтелой рукодельницы за нею прежде не водилось, впрочем, может, просто времени из-за бесконечного печенькового конвейера на другие хобби не оставалось? Интересно, какие еще сюрпризы таит ее перепрошивка…

— Вам не нравится? — не дождавшись ни от кого ответа и озабоченно уставившись на наши размазанные по креслам тушки, начинает переживать Тася.

— В-восторг, — наконец отмирает Соколова и умудряется слегка приподнять руку с оттопыренным большим пальцем.

— В-в-варгу… лучше… с му…холовками, — подсказываю я, с трудом ворочая языком в ставшем каким-то посторонним рту. Словно я изрядно с альдебаранскими шишками перебрал.

— Точно! Спасибо, инженер Стратитайлер, за совет, — радуется наша на все руки умелица. — С незабудками тогда для кадета Соколовой, к глазам как раз пойдет. А пилоту Ксенакису маками разошью.

Басилевс только мрачно фыркает: никак не может, должно быть, простить малышке свой новый имидж, или таким образом выражает категорическое несогласие с внесениями настолько игривых изменений в обтрепанно-суровый дизайн ненаглядного рыдвана.

В этот момент обзорное окно внезапно расцвечивается всеми известными и неизвестными оттенками спектра, на мгновение полностью затмив стандартное освещение. Все это великолепие, многократно отразившись в экранах, превращает рубку в эпицентр салюта по случаю тысячного юбилея образования Галактического Союза. Штурвал же и вовсе вспыхивает всеми своими фальшивыми бриллиантами, ослепляя, точно ахнувшая перед самым носом световая граната. Ах ты ж, блин-печенюха, а ведь если бы не явление Таси, так и пропустил бы всю иллюминацию! Красотища какая, никогда не слышал, что в гипере такое бывает. Или… не бывает, потому что пилот с и.о. штурмана подсигивают уже дуплетом и кидаются проверять точность маршрута, которым мы несемся в надпространстве. И только Тася продолжает безмятежно и мечтательно улыбаться:

— Очень красивый переход, стажер Соколова. Теперь мне хочется воплотить навсегда отпечатавшуюся в моем процессоре великолепную картину в новой вышивке… или торте. Когда у вас день рождения?

— Если доживу, то через полгода, — вздыхает Ярка, буравя отчаянным взглядом свой экран. У нее даже загар как-то сбледнул.

— Что значит… доживу? — выдавливаю я из последних сил. — Ты куда… нас запулила… чума кучерявая?

— Я выбирала ближайшую звездную систему, — хмуро цедит та, что-то лихорадочно выстукивая на клавиатуре. — А уж куда получилось — теперь только на выходе узнаем… ну, тоже если доживем, — сдавленно уточняет Соколова. Пилот вовсе молчит и даже не пытается искоренить упаднические настроения на борту. Походу, все действительно именно настолько хреново.