На семи холмах. Очерки культуры древнего Рима

Суффен красив, воспитан, говорить мастер.
Вдобавок к остальному он стихи пишет.
По тысяче, по десять тысяч строк за день
Кропает, не как мы, на черновых свертках —
На царских хартиях, чтоб переплет новый,
Чтоб скалки новые, чтобы вышито красным,
Свинцом расчерчено, начищено пемзой.
Стихи прочесть попробуй, и Суффен важный
Покажется бродягой, пастухом козьим.
Такая перемена! Вот стихов сила!
Никак не верится! Такой хитрец, умник,
Умней всех умников, из хитрецов — хитрый
Становится последним дураком сразу,
Чуть за стихи возьмется…

(Пер. А. И. Пиотровского.

)

Ближайший друг Катулла Лициний Кальв подарил ему в шутку стихи их литературных противников — к празднику Сатурналий римляне обычно обменивались дружескими подарками. Катулл готов возненавидеть своего друга, как Ватиний, которого Кальв публично изобличил в преступлениях:

Если б глаз моих ты милей мне не был,
Кальв любезный, тебе за твой подарок
Я воздал бы Ватиниевой злобой.
Что я сделал, сказал я что дурного,
Чтоб казнить меня стольких виршеплетов
Пачкотней?..
Боги, боги! Чудовищная книга!
И ее ты, злодей, прислал Катуллу,
Чтобы друг твой на месте сразу умер
В самый день Сатурналий, в лучший праздник?

И Катулл готовит своему другу страшную месть: он хочет скупить в книжных лавках произведения самых бездарных графоманов, чтобы подарить всю эту пачкотню своему коварному приятелю:

Не пройдет тебе, хитрый, шутка даром!
Спозаранку обегаю все лавки.
Книги Цезиев всяких и Аквинов
И Суффена отраву соберу я —
Вот каким отплачу тебе подарком!
Вы же прочь убирайтесь поскорее,
Прочь, откуда взялись на зло и скуку,
Язва века, никчемные поэты!

(Пер. А. И. Пиотровского.

)

Борьба Катулла с литературными консерваторами и бездарными виршеплетами неотделима от личных отношений поэта с этими людьми. Человек горячего сердца, Катулл умел крепко и преданно любить друзей и страстно ненавидеть врагов. Катулл знает цену острому слову. Он уверен, что пропитанная ядом иронии эпиграмма бьет гораздо больнее, чем рука. Обрушив на голову одного из своих недругов целый град оскорбительных эпиграмм, одну из них он заключает:

Слов моих острие неотвратимо. Ты — мертв!

Месть поэта страшнее самой смерти. Он может так запятнать имя предателя, что из поколения в поколение будет переходить его геростратова слава:

Но не уйдешь от возмездья! Потомкам ты будешь известен!
Низость измены твоей злая молва разгласит.

Катулл не сомневается в своем предназначении. Вместе с его стихами перейдут к далеким потомкам имена его друзей и врагов. Когда незадачливый соперник попытался отнять у него любимую, поэт язвительными стихами пригвоздил его к позору в веках:

Что за черная желчь, Равид злосчастный,
В сети ямбов моих тебя погнала?
Что за Мстительный бог тебя подвинул
На губительный этот спор и страшный?
Или хочешь ты стать молвы игрушкой?
Иль, какой ни на есть, ты славы жаждешь?
Что ж, бессмертным ты будешь! У Катулла
Отбивать ты осмелился подружку.

(Пер. А. И. Пиотровского

.)

Катулл умеет мстить своим врагам. Но он умеет сильно и преданно любить своих друзей. В числе самых близких друзей — историк Корнелий Непот, которому Катулл посвятил сборник своих стихотворений; поэт Валерий Катон — один из организаторов кружка неотериков; оратор Лициний Кальв и др. За любовь и верность Катулл платит друзьям той же монетой. На него можно положиться, ему нужно доверять, он умеет хранить тайны, как бог молчания Гарпократ: