Читаем На семи холмах. Очерки культуры древнего Рима полностью

В тишине сельской жизни, вдали от Рима, где с новой силой разгорались политические страсти, Катулл создает последние свои произведения. Среди них выделяется небольшая поэма — глубоко психологический эпиллий «Аттис». Содержание его взято из поздних греческих мифов: прекрасный юноша Аттис покидает цивилизованную родину и бежит через моря в горные и лесные дебри Малой Азии, в дикие населенные кровожадными зверями леса Фригии. Живые впечатления от недавнего путешествия чувствуются в красочном описании природы, бурно расцветающей весной в тропических нагорьях Азии. За страданиями мятежного, обезумевшего Аттиса чувствуется внутренний разлад в душе самого поэта, его желание убежать от собственных переживаний, от мучений обманутой любви, от преступлений и подлостей Рима. С большой силой изображает Катулл одиночество своего героя и его тоску по родине. С ужасом и содроганием он описывает азиатские религиозные культы и дикие обряды, жертвой которых оказался его герой.

Жизнь в родном доме, красота и спокойствие сельских пейзажей умиротворяюще действуют на поэта, исцеляют его душевные раны. Он создает спокойные и светлые свадебные песни — эпиталамии, где чувствуется влияние прекрасных брачных гимнов великой поэтессы Сапфо и местного италийского фольклора. Одну из свадебных песен он посвятил счастливому бракосочетанию своего друга и соседа Манлия Торквата. В простых и трогательных словах он прославляет красоту юной невесты, которая с трепетом ждет любимого, и нетерпение жениха, который жадно прислушивается к звукам ее шагов. Сколько радостей, сколько ласк ждет счастливцев в тиши ночей! Как нежно, как преданно будут они любить друг друга! Для невесты будет светлым и радостным дом ее мужа, пока печальная старость не посеребрит ее волосы. Будет сын у них — весь в отца, и малютка Торкват протянет свои нежные ручки к матери и отца встретит с улыбкою!

Вдохновенно и искрение прославляет Катулл чистую любовь и счастливую семейную жизнь, которую ему не дано было изведать.

Начиная с 55 г. до н. э. сведения о поэте исчезают. По свидетельствам древних авторов и по мнению современных исследователей, поэт умер в 54 г. до н. э., в возрасте 33 лет. Обстоятельства его безвременной гибели нам неизвестны. Жизнь его, стремительная, бурная, полная кипучих страстей и горьких разочарований, трагически оборвалась. Он умер в самом расцвете своего творческого пути и, несомненно, мог бы создать еще множество прекрасных произведений.

Далеко не все стихотворения, которые он успел написать, дошли до наших дней. В начале XIV в. в одном из монастырей был найден пергамент со стихотворениями Катулла. «Эта маленькая книжка, жесткой пемзою вытертая гладко», состояла из 113 небольших стихотворений. Она поразила ученых итальянских гуманистов своей живостью. Книга была издана и переведена на все европейские языки. Она прошла через столетия и осталась одной из самых блестящих страниц в мировой поэзии.

Лесбия

Оставь, о Лесбия, лампаду

Близ ложа тихого любви…

А. С. Пушкин.


В центре лирики Катулла — любовные стихотворения. Эту вечную тему, столь популярную в античной поэзии, Катулл трактует широко и свободно: от возвышенного обожания до откровенной грубости. Богата и разнообразна гамма выраженных им чувств: глубокая страсть, шаловливая нежность, восторг и радость свидания, горечь разлуки, гнев и угрозы, ревность и ненависть. Катулл не избегает самых сокровенных сторон человеческих отношений. Он часто рисует нескромные и соблазнительные сцены, заявляя при этом:

Сердце чистым должно быть у поэта,Но стихи его могут быть иными…

Нельзя видеть в стихотворениях Катулла лишь страницы его личной биографии. Но в каждой строке бьется живое чувство поэта. Истинные, неподдельные страсти звучат в его стихах. Реальные радости и печали отражаются в них. Любовная лирика Катулла вызвана к жизни трагической страстью, которая потрясла его душу, погнала его прочь из Рима и, может быть, была причиной его гибели.

Когда юный поэт приехал в Рим, он встретил блестящую светскую красавицу Клодию, дочь Аппия Клавдия Пульхра, сестру народного трибуна Клодия Пульхра — ловкого демагога и ярого приверженца Юлия Цезаря. Это была женщина умная и обаятельная, легкомысленная и жестокая. Она играла немалую роль в тайной политике Рима. Имя ее мы встречаем у Цицерона, Саллюстия, Плутарха, Апулея и других древних писателей.

Клодия была женой консула Метелла, о котором Цицерон писал, что «Метелл — не человек, а камень, кусок меди, совершенная пустота». Замужество не мешало Клодии иметь множество поклонников. Впрочем, в этом отношении она не составляла исключения в ту эпоху всеобщего падения нравственности.

Клодия была ослепительно красива. Даже ее злейшие враги не могли не отдать ей должное. Цицерон ее ненавидел, в гневе ругал эту «общую подружку», «трехгрошовую Клитемнестру», но он же, отдавая должное ее уму и красоте, называл ее то «волоокой Герой», то «Медеей Палатинских садов».

Перейти на страницу:

Похожие книги

1941. Пропущенный удар
1941. Пропущенный удар

Хотя о катастрофе 1941 года написаны целые библиотеки, тайна величайшей трагедии XX века не разгадана до сих пор. Почему Красная Армия так и не была приведена в боевую готовность, хотя все разведданные буквально кричали, что нападения следует ждать со дня надень? Почему руководство СССР игнорировало все предупреждения о надвигающейся войне? По чьей вине управление войсками было потеряно в первые же часы боевых действий, а Западный фронт разгромлен за считаные дни? Некоторые вопиющие факты просто не укладываются в голове. Так, вечером 21 июня, когда руководство Западного Особого военного округа находилось на концерте в Минске, к командующему подошел начальник разведотдела и доложил, что на границе очень неспокойно. «Этого не может быть, чепуха какая-то, разведка сообщает, что немецкие войска приведены в полную боевую готовность и даже начали обстрел отдельных участков нашей границы», — сказал своим соседям ген. Павлов и, приложив палец к губам, показал на сцену; никто и не подумал покинуть спектакль! Мало того, накануне войны поступил прямой запрет на рассредоточение авиации округа, а 21 июня — приказ на просушку топливных баков; войскам было запрещено открывать огонь даже по большим группам немецких самолетов, пересекающим границу; с пограничных застав изымалось (якобы «для осмотра») автоматическое оружие, а боекомплекты дотов, танков, самолетов приказано было сдать на склад! Что это — преступная некомпетентность, нераспорядительность, откровенный идиотизм? Или нечто большее?.. НОВАЯ КНИГА ведущего военного историка не только дает ответ на самые горькие вопросы, но и подробно, день за днем, восстанавливает ход первых сражений Великой Отечественной.

Руслан Сергеевич Иринархов

История / Образование и наука
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука