На сердце без тебя метель...

Я намеренно дразнил девицу Парамонову. Я видел ее влюбленность, ее страсть, которую умело разжигал, следуя своей привычке играть. Мне было любопытно наблюдать за ней, за ее безумием, которое любовь селит в молодых умах. Я должен был остановить ее, не дать этому безумию толкнуть невинную девицу в пропасть. Но меня забавляла эта история. Достанет ли ей смелости рискнуть всем ради полунамека. Именно полунамека. Финал вы знаете — она рискнула. Я же был во всеоружии для защиты от возможных последствий — в спальне у меня, помимо денщика, находился приятель. Мы оба обещались молчать, видя ее ужас и раскаяние. Но дело было сделано. Даже у темных коридоров имеются языки и уши. Брат девицы нашел меня в офицерском кружке полка и потребовал исполнить долг чести — жениться на ней. Я отказался, упирая на то, что в комнате имелись еще персоны, и он может обратиться к ним с тем же требованием. Тягостно нынче писать, но я смеялся тогда и над ним, все казалось лишь забавой. Он пытался вызвать меня, а я ловко уводил разговор в сторону, и ему все никак не удавалось. Он был из армейских, робел среди моих гвардейцев, и я пользовался этим. Все вокруг смеялись его неловкости, косноязычию и злости. И я тоже смеялся со всеми. Как дьявол…

Я не должен писать вам всей правды, потому что правда убивает. Она убивает беззвучно. Мне ли не знать? Меня она медленно убивает на протяжении стольких лет, раздирая душу в клочья острыми когтями. Но я хочу рассказать вам все. И это должен сделать я, и никто иной. Впервые в жизни. Без прикрас, хотя, быть может, и стоило добавить белил в мой рассказ.

Но вернемся к делу. Очередная смерть. Мое вечное проклятие. Через несколько часов после славного собрания в офицерском кружке ко мне пришел брат. Он откуда-то узнал обо всем и прямо спросил, что тут истинно. И почему я не дерусь с Парамоновым, который уже пытается запустить слух, что я трус. Я был пьян тогда, мне хотелось только спать, и я даже не слушал, что говорит мне Павел. Только кивал головой, как болванчик, со всем соглашаясь и смеясь над своими неудачными шутками, а в итоге отправляя его на смерть. Ведь он тогда говорил, что ежели я не желаю защитить имя Дмитриевских, это сделает он. А я на хмельную голову думал, что он лишь бросается словами.