На сердце без тебя метель...

Сначала Провидение явно благоволило им, несмотря на мрачный настрой ямщика. Небо было высокое и ясное. Снова нещадно палило солнце. Несмотря на опущенные стекла в окошках кареты, легкий ветерок не дарил прохлады, лишь слегка обдувал щеки и мокрые от пота локоны теплым воздухом. Лиза снова позавидовала Маше, глядя на ее легкое бумажное платье. Сама она буквально задыхалась в ставшем вдруг тяжелым шелке.

Однако после трех пополудни, как показывали часики, приколотые к Лизиному корсажу, небо потемнело, и в стены кареты все сильнее стал бить ветер, пытаясь забросить внутрь пригоршни пыли. А вскоре тяжелые капли дождя забарабанили по крыше кареты, с каждой минутой все громче и злее. Маша, испугавшись непогоды, закрыла глаза и громко молилась. Лиза же с удовольствием подставляла лицо нежданной прохладе и холодным струям воды. Однако стекла вскоре пришлось поднять, чтобы не замочить все внутри, снова добровольно запирая себя в духоте. Спустя некоторое время карета остановилась у темной громады постоялого двора, едва различимого сквозь пелену дождя. Но ни ямщик, ни Прохор выпускать путниц из кареты не спешили — шло время, а дверцу так никто и не распахнул.

Наконец, лакей стукнул костяшкам пальцев в оконце и, когда Лиза приоткрыла его, попытался перекричать шум дождя:

— Барышня, ситуяция тут! Есть три покоя на постой у хозяина. Два заняты. Барыня тута одна. Прямо перед нами на двор завернула. Потерялся ее кучер посередь непогоды. Насилу отыскали укрытие…

— Эта барыня… она возражает, чтобы мы разделили с ней ночлег? — прозвучало довольно резко, но Лиза даже не почувствовала укола совести. Ее сильно укачало на колдобинах дороги, а от духоты кружилась голова. Хотелось отдохнуть, и любая проволочка вызывала лишь раздражение.

— Не барыня, — покачал головой Прохор. — Возница наш. Он говорит…

Далее Лиза слушать не пожелала. Она очень устала, и ей до смерти надоело бормотание Маши под оглушительный стук ливня по крыше кареты. Потому она отмахнулась от Прохора и поспешила войти в дом, успев изрядно промокнуть за несколько шагов до крыльца.

Им отвели оставшиеся две маленькие комнаты, которые поспешил натопить хозяин постоялого двора, прогоняя сырость. Прохор и недовольный ямщик расположились в людской избе, неподалеку от дома, Маше досталась постель на сундуках у печи в проходной комнатке, а Лизу устроили в спальне.

Наутро хозяин постоялого двора, худой и высокий крестьянин с редкой бороденкой, разливая чай из самовара в проходной комнате, причитал, что давненько не видал такой непогоды перед Троицей. При этом вид у него был вполне довольный — все покои заняты жильцами, а это означало весьма неплохой заработок.

Дождь лил без передыху несколько дней. Запертая непогодой в стенах постоялого двора, Лиза маялась от безделья. Соседка ее по несчастью — барыня с дочерью и десятком человек обслуги — в общей комнате не показывалась, словно избегая знакомства с Лизой. Как сообщила Маша, успевшая уже свести знакомство с соседскими горничными, барыня прибыла по Волге из саратовского имения, на станцию приехала из Корчевы, а путь держала к родственникам под Коломну.

— Вот же ж пуганые они! — фыркала Маша, сервируя завтрак. — Сперва шугались от меня аки от чумной. Знать, барыня у них шибко строгая, коли даже своей тени боятся.

К вечеру Лизу совсем загрустила. Она вдруг вспомнила, что где-то рядом может быть имение Александра. Снова вспыхнули пышным цветом опасения и тревоги, кольнуло в груди от странной смеси неясного предчувствия и острой тоски. Минуло более года, как она оставила земли, лежащие где-то в двух-трех десятках верст, а она могла закрыть глаза и вспомнить почти каждый миг из того, что ей пришлось пережить в Заозерном. Каждый взгляд, каждый жест…

Рассердившись на себя, Лиза позвала Машу и велела принести книг из сундука, что хранился с остальным багажом в каретном сарае. Да, видно, девка поленилась и решила схитрить: книга в бархатном переплете, что она опустила на край постели и юркнула вон, была вовсе не из сундука, а из шляпной коробки со всеми Лизиными сокровищами. Именно там, среди рисунков Николеньки, наград отца и прочего, лежал роман Карамзина, взятый на память из Заозерного. Из опасения потерять коробку в пути, Лиза приказала занести ее в комнаты.

— Бедная Лиза… — прошептала девушка в темноту, то ли проговаривая название романа, то ли себя жалея.

Она отошла от окна и, взяв в руки книгу, устроилась на постели прямо в платье. Открыла первые страницы, немного помедлив, зная, что финал у истории любви не тот, что обычно бывает в сентиментальных романах. Но все же не сдержалась — стала плакать беззвучно, едва дошла до строк о потере отца…

Стукнула дверь из проходной комнаты. Маша принесла огня, чтобы развеять сумрак, сгустившийся в дождь ранее обычного. Лиза отбросила книгу подальше и спрятала лицо в подушках, чтобы горничная не увидала ее слезы.