На сердце без тебя метель...

Его слова вмиг заглушил шелест одежд, когда стали оборачиваться на стук каблуков Лизы близкие покойника, лежащего в обитом черным крепом гробу. Лизе показалось все таким знакомым, что она не сразу вспомнила, где и как могла видеть и этот притвор, и людей в темных одеждах, и гроб под расписными деревянными сводами. Все так остро и неумолимо вдруг напомнило ей старый сон, некогда виденный в Заозерном, где покойником выступал Александр, что Лизе даже показалось, что вот-вот ее локтя коснутся пальцы кукловода и послышится его шепот.

Она так резко метнулась к выходу из церкви, что едва не сбила следовавших за ней лакея и Ирину. Можно только представить, какие толки про ее неподобающее поведение пойдут нынче по округе, думала Лиза, спешно удаляясь с церковного двора. Хотя что может затмить арест владельца Заозерного? Вот уж что действительно будут обсуждать вплоть до осени! «Надобно ехать в Тверь, — пришло ей вдруг в голову уже на подходе к крыльцу усадебного дома. — Надо ехать. Упаду в ноги Никите, буду умолять о помощи. Он сумеет. Более никому не верю. Никому!»

— Пульхерия Александровна просили ваше сиятельство пожаловать в голубую гостиную, — с поклоном доложил дворецкий, встречая Лизу в прохладном холле. — Как только…

Не успел он договорить, как Лиза уже сорвалась с места и побежала через анфиладу комнат. На ходу развязала ленты шляпки и бросила ее вместе с кружевной пелериной и перчатками на руки лакеев.

Александра отпустили! Она знала, чувствовала! Вот сейчас распахнутся двери гостиной, и она увидит его… Сердце билось так сильно, что едва не выпрыгнуло из груди, когда створки дверей разошлись в стороны, пропуская ее внутрь комнаты. Лиза шагнула на порог и тут же нашла взглядом мужскую фигуру. И застыла, чувствуя, как кровь резко отхлынула от лица, а ноги будто приросли к полу.

— Et voici ma belle-fille! — восторженно воскликнула Пульхерия Александровна, словно вручала кому-то подарок. — Je crois que vous le savez.^[403]

При этих словах мужчина обернулся от окна, и вежливо-равнодушное выражение вмиг слетело с его лица. Лиза же всей душой надеялась, что сама не выглядит такой потрясенной, как он.

А потрясение мужчины в следующий миг сменилось безграничной радостью. Глаза его засветились, и он так резко шагнул в сторону Лизы, что она испугалась. Казалось, он сейчас возьмет ее за руку, и тогда… Но тут что-то неуловимое мелькнуло в его глазах, и взгляд потух. А сам он остановился, будто наткнулся на невидимую стену.

— Вот и ответ на мои молитвы — приезд моего мальчика! — Пульхерия Александровна с нежностью глядела на нежданного гостя. — Он прибыл по свое воле, без письма, словно сам Господь направил его сюда. Я не поверила, когда доложили! Vous imaginez ce que j'ai ressenti à ce moment-là, Lisette?^[404]

— Едва ли, — Лизе не удалось скрыть эмоций, когда она наконец сумела оправиться от удивления и заговорить. — Едва ли мне достанет воображения представить ваши чувства, ma tantine. Смею предположить, что вам уже было известно положение дел в Заозерном, раз вы приехали так скоро?

На этот раз Лиза обратилась к мужчине, пытаясь обуздать смесь злости и страха. Она почему-то не верила, отказывалась верить, что он причастен к аресту Александра. Но так случилось, и вот он здесь. Хотя должен быть за сотни верст от Заозерного.

— Последние события — истинное откровение для меня, — хлестнул он резко словами, будто кнутом.

Заметив, что мужчина направился к ней, Лиза сначала решила не давать ему руки. Не хотелось даже в комнате одной находиться, но пришлось. Счастливая Пульхерия Александровна внимательно следила за ними обоими, сложив руки на коленях, словно прилежная ученица. И Лиза подчинилась правилам bon ton. Но не ради старушки, а потому что ей вдруг стало жаль его. За время, что они не виделись, он сильно переменился: заметно похудел, лицо заострилось и растеряло свои краски, глаза потускнели. Но горделивой осанки не утратил, и плечи его остались так же широки. «Словно выгоревший портрет», — мелькнуло в голове Лизы.

— Неужто вы не рады меня видеть, Лизавета Алексеевна? — вежливо спросил между тем мужчина. Называя ее настоящим именем, он словно намеренно давал понять Пульхерии Александровне, что знал Лизу еще до того, как ему представили ее здесь, в Заозерном.

— Не могу описать всех чувств, что испытываю в настоящую минуту, — осторожно ответила она.

— Что ж, довольствуюсь и тем, — проговорил он, принимая ее пальцы в свою ладонь, как нечто одновременно и самое драгоценное для него, и самое хрупкое.

Лиза ожидала чего-то знакомого при его прикосновении, какого-то прежнего всплеска эмоций. Но кроме сожаления не ощутила ничего. Точно так мы сожалеем о чем-то хорошем, что оставили в прошлом, не желая возврата. Ей пришлось опустить ресницы, чтобы не обнаружить своих чувств. Она знала, что он был слишком горд, и ее жалость его бы только унизила. В этом он был удивительно схож с Александром. «Как и во многом другом, — вдруг подумалось ей. — Словно слепок с натуры…»