На скалах и долинах Дагестана. Герои и фанатики

К Ахульго со стороны русских можно было пройти двумя путями. Первый путь был из Темир-Хан-Шуры через Аварию и на Койсубу, второй — из крепости Внезапной через Салатау и Гумбет. Дорога из Темир-Хан-Шуры представляла все удобства как в стратегическом, так и в тактическом отношении. Она была короче, обеспеченней, не представляла мест, удобных для засад, а главное, легко проходима. Напротив, другой путь, через Салатау, был несравненно труднее по своей малоизвестности, непроходимости пересекающих его горных кряжей, удобных для обороны, и, ко всему этому, более чем вдвое длиннее. Тем не менее генерал Граббе избрал именно этот путь из совершенно правильных соображений, что только тогда взятие Ахульго может привести к полному поражению Шамиля, когда находившиеся в тылу его, на левом берегу Андийского Койсу аулы, служившие ему резервом, будут разгромлены и тем самым лишены возможности не только подать ему помощь, но даже поддержать его при отступлении.

Шамиль, сразу понявший план противника, в свою очередь, спешил принять меры к тому, чтобы парализовать его действия.

С этой целью он, чрезвычайно искусно выбирая позиции то вправо, то влево от линии движения нашего отряда, пытался, действуя на наш тыл, задержать движение русских войск, но ни одно из его ухищрений не удалось. Хитрость Шамиля разбивалась о непреодолимую стойкость кавказского солдата.

Самое отчаянное сопротивление наступавшим войскам Шамиль оказал 24 мая на позиции у аула Бар-тунай, впереди которого тянулась недоступная балка Теренгул с почти совершенно отвесными краями. Шамиль умело расположил свои полчища, которых у него было до четырех тысяч. Часть из них он поместил на дне балки, а затем ярусами по всей противоположной крутизне ее. На вершине были расположены главные силы, служившие в то же время поддержкой впереди находящимся. Хотя дорога в Соук-Булак, куда шел генерал Граббе, и не лежала через Буртунай, а шла в обход его, но генерал счел опасным оставлять в тылу себя Шамиля с его скопищами и решил, несмотря на неприступность занятой им позиции, атаковать имама.

Главным отличительным свойством всех действий генерала Граббе была стремительность. Он всегда старался ошеломить неприятеля быстротой своих движений и, как великий Суворов, предпочитал удар в штыки бесцельной перестрелке. По тогдашнему состоянию огнестрельного оружия тактика была совершенно разумной и всегда вела, особенно в делах с горцами, к решительному успеху. Как все недисциплинированные, не приученные к действиям плотными массами полчища, горцы не выдержали дружного натиска в штыки и на сей раз. Как только храбрые кабардинцы с полковником Лабынцевым во главе, невзирая на сыпавшиеся на них пули, стремительно спустившись на дно балки, полезли вверх и без единого выстрела стали быстро приближаться к краю ее, сверкая ощетинившимися штыками, мюриды не выдержали и поспешно отступили. Отступление это очень скоро перешло в самое беспорядочное бегство. Шамиль пытался было собрать рассеянные скопища в Буртунае и, укрепившись в нем, попытаться отразить русских, но это ему не удалось. Паника, овладевшая горцами, была так велика, что они бежали без оглядки, рассеиваясь по ближайшим балкам и даже не думая о защите родного аула. Когда передовые войска вошли в Буртунай, он был совершенно пуст. Только несколько дряхлых стариков и старух, не пожелавших ни за что покинуть родные пепелища, остались, предпочитая смерть бродяжничеству по чужим аулам. Разумеется, русские их не тронули и даже снабдили всем необходимым. Сам Шамиль с остатками своих разбитых полков поспешил уйти в Чиркат. Положение его с каждым днем становилось все хуже и хуже. Поражения, которые терпели горцы, невзирая даже на свое численное превосходство и на чрезвычайно умело выбираемые, казалось бы, недоступные позиции, поколебали их стойкость. Самые храбрые готовы были упасть духом, малодушные волновались и требовали мира. Многие, изверившись в успехе, стали потихоньку покидать лагерь имама и уходить восвояси. Необходимо было снова поднять упавший дух правоверных бойцов газавата и наэлектризовать толпы фанатиков.

Никто лучше Шамиля не умел этого сделать.

— Аллах разгневался на нас, — говорил он своим приближенным. — Мы мало молимся. Я решил наложить трехдневный пост и буду умолять Магомета войти со мной в соприкосновение и сообщить мне волю Аллаха, а я уже поведаю ее народу. Итак, готовьтесь.

Надумав подогреть фанатизм своих последователей, Шамиль решил прибегнуть к особенно сильнодействующим мерам. Собрав в свою саклю мулл и наибов, он объявил им, что налагает на все войско трехдневный пост, в течение которого он сам пробудет зарытый в землю, без пищи и в молитве. Чтобы все это обставить как можно с большею торжественностью, Шамиль повелел наутро всему войску собраться на вершине, прилегающей к аулу, где и должна будет произойти церемония закапывания имама в землю.