На скосе века

Когда уже не было слова «потом»,
Блеснула возможность, как капелька влаги,
Раскаяньем честным и тяжким трудом
Купить себе право на вечный концлагерь.

Когда, словно шапку, надвинули тьму,

Просветом в сознании начало брезжить,
Что если заслужит, заменят ему
Мгновенную гибель на вечную нежить…

А был он таким же, как в юности мы,

Кипел… Но смертельная мгла обступила.
И странно ль, что мёртвое лоно тюрьмы
Ему показалось милей, чем могила.

Конец застучал сапогами солдат,

Когда предложили ему эту милость,
И то, с чего в ужасе ночью кричат,
Вдруг робкой надеждою в нём засветилось.

Мне страшно — хоть я на свободе, в тепле.

Ведь в мире уже всё иное, чем прежде,
Раз кто-то такой же у нас на земле
Вдруг радость находит в подобной надежде.

1989

«Пошли болезни беспросветные…»

Пошли болезни беспросветные,
Без детских слёз — пора не та.
Последнее и предпоследнее
Перед уходом навсегда.

Не вспыхнет свет за плотной мутностью.

Не тщусь ни встать, ни дверь открыть.
Пришла пора последней мудрости —
Прощаться и благодарить.

За то, что жил, за ослепление,

За боль и стыд, за свет и цвет,
За радость позднего прозрения,
За всё, чего вне жизни нет.

Но странно — нету благодарности,

Хоть жизнь — была, и свет был мил.
Какой-то впрямь наплыв бездарности
Волной тяжёлой память смыл.

Прощанье с жизнью. Что ж не грустно мне,

Все связи рвутся. Всё что есть.
Но здесь я этого не чувствую.
Был с жизнью связан я — не здесь —

Где я живу ещё, Бог милостив.

И рад, что здесь сегодня я.
Прощаться? С чем?.. Не здесь открылось мне
Всё то, чем жизнь была моя.

И равнодушие отчаянья

Гнетёт. И тем сильней оно,
Что, может, даже боль прощания
И та пережита давно —

Там, на балконе в Шереметьево,

Перед друзей толпой родной,
Где в октябре семьдесят третьего
И уходил я в мир иной.

1989

News

Последние известья —
Россия на краю.
Все топчутся на месте
И тешат злость свою.

За крах внушённой веры

В блаженство на земле,
За то, что всё — и мера,
И дом, и хлеб — в золе.

И остаётся скука,

Химера на костях.
И злоба друг на друга
За то, что это так.

И труд невыносимый —

И дальше быть людьми.
И — Господи, спаси нас,
Прости и вразуми.

Но, как скребок по жести,

Опять сквозь жизнь мою —
Последние известья:
Россия на краю.

В ком — страх, в ком — жажда мести.

Страстей — хоть отбавляй.
Все топчутся на месте,
И всех несёт за край.

Кричу: «Там худо будет!

Там смерти торжество!»
Но все друг друга судят,
И всем не до того.

1989

Вагон

А время гонит лошадей.

А. Пушкин